Кристину нельзя было в полном смысле назвать молоденькой, но она тщательно следила за собой. А занятия танцами позволяли ее движениям сохранить юношескую грацию. Неудивительно, что Зинаида Никитична сочла ее подходящим объектом для своих подозрений.
– И самое главное, Кристина сама выдала себя.
Это было уже совсем интересно. Как Кристина могла себя выдать, если ночью в музее была вовсе не она? Уж Ксюша-то была в этом твердо уверена.
– Но сегодня утром я получила от тебя письмо, в котором ты признавалась в своем вранье.
То самое письмо Ане, которое Ксюша отправила в порыве нежных дружеских чувств. Зинаида Никитична его перехватила!
– И когда я прочла, то поняла, что моя работа еще не окончена.
– Но вы-то что делали в музее ночью?
– Мне надо было попасть в подвал. Там я кое-что забыла. Кое-что крайне важное.
– И как вы проникли в музей? Ночью музей на охране.
– Ой ли! – покачала головой Зинаида Никитична с хитрой улыбкой. – Ты же сама была тут, наблюдала эту охрану. Бездельники и пьяницы! Многие признаки и до того указывали, что охранники у нас позволяют себе ночью расслабиться. То пробки от шампанского уборщица найдет, то женское белье, то еще чего похлеще. Так что я рассчитывала, что мне удастся уговорить этих ребят пустить меня внутрь. Но все получилось еще лучше. Мне даже ничего не пришлось придумывать. Когда я пришла, парадная дверь оказалась открытой. Ее никто не охранял. Мне всего лишь и оставалось, что войти внутрь.
Все правильно. Дверь парадного хода открыл один из охранников, чтобы его напарник, вернувшись из загула, мог без палева попасть в музей. И пока Андрей отбивался от нападок жены и любовницы Сереги у служебного входа, сам Серега проник внутрь через парадный. И вот теперь выясняется, что внутрь проник не только он один. Вместе с ним ночью в музей пробралась еще и Зинаида Никитична. Она поплелась в подвал, наверное, чтобы ликвидировать там улики, могущие выдать ее причастность к смерти Георгия. И по пути главбух своим чутким ухом уловила шум, донесшийся из одного из помещений.
Вот почему она так долго простояла у дверей рабочего кабинета Ксюши.
И тут у Ксюши в голове что-то тренькнуло. Было что-то неправильное в рассказе Зинаиды Никитичны. Вот как в случае с чашкой, что-то Ксюшу тревожило. Но что? Ах да! Что там в подвале могло оказаться такого, чего бы не заметила полиция? Ведь следователь и эксперты все оглядели там внимательным образом. Они сразу же решили, что на несчастный случай смерть Георгия не тянет, что это хладнокровно спланированное убийство. И, уж конечно, они там, в подвале, облазили все вдоль и поперек. Что же после них надеялась найти там Зинаида Никитична?
Да и сама Ксюша хороша! Нашла в подвале сломанный ноготь Кристины и вообразила себе невесть что. Да если бы ноготок там до прихода полиции был, уж они бы не оставили его без внимания. Все ясно, ноготь Кристина сломала уже после ухода полицейских. Наверное, спустилась в подвал из любопытства, точно так же, как туда бегали другие сотрудники.
Но если с Кристиной и ее сломанным ногтем все было понятно, то что могла потерять в подвале Зинаида Никитична?
– Ох, деточка, не ходила бы ты тогда за мной, глядишь, и жива бы осталась.
Что она имеет в виду? Ксюша взглянула на Зинаиду Никитичну с недоумением. Та ответила ей взглядом, в котором читалось нечто вроде сочувствия. Мол, жаль мне тебя, деточка, да только ничего не поделаешь, сама во всем виновата.
– Я не понимаю. – С губ Ксюши, помимо воли, рвалась улыбка. – Вы что, и меня убить собираетесь?
Но смешно ей было ровно до той минуты, пока она не попыталась пошевелить ногой. И тут всякое желание смеяться у нее пропало. Она поняла, что пошевелиться не может. Просто не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. Девушка с отчаянием взглянула на Зинаиду Никитичну, которая не сводила с нее своего долгого изучающего взгляда. Потом девушка посмотрела на чашку, из которой выпила весь чай до капли. А затем взглянула на полную до краев чашку самой Зинаиды Никитичны. Она-то как раз не отпила ни капли.
И пазл в голове у Ксюши сложился.
– Вы меня отравили! – ахнула она. – Притворились слабенькой и больной, заманили меня сюда к себе и напоили отравой.
– Я добавила тебе снотворного. Очень хорошее седативное средство. Почти без вкуса и запаха. Действует не быстро, но зато разит потом наповал.
– Вы растворили его в заварке заранее. И когда я привела вас, позволили мне хозяйничать. Вы были спокойны, снотворное уже лежало там, где нужно.
Ксюше оставалось лишь разлить снотворное по чашкам, что она и сделала под чутким руководством злодейки! А потом выпить лекарство, которое и произвело такой эффект!
Глава 15
Какое-то время они провели в молчании. Ксюша старалась скинуть с себя сонное оцепенение, но с ужасом понимала, что оно сковывает ее все сильней. Вот уже и мысль перестала повиноваться ей, уплывая куда-то прочь. Скоро она вовсе скроется в необозримой дали, и тогда Ксюша окажется полностью во власти убийцы. Но губы пока что еще шевелились. И язык работал.
И Ксюша поняла: ее единственный шанс – это закричать! Да, если хорошенько зашуметь, то кто-нибудь услышит и придет ей на помощь!
– А-а-а-а! Помогите! Караул! Убивают!
Зинаида Никитична с явным удовольствием наблюдала за Ксюшей, не делая ни малейшей попытки помешать ей или заткнуть рот.
А когда девушка притомилась и замолчала, сказала ей:
– Кричи, моя дорогая, сколько хочешь. Во всем здании нету никого, кто мог бы прийти тебе на помощь.
Ксюша ужаснулась, потому что вначале ей показалось, что Зинаида Никитична имеет в виду, что все сотрудники музея находятся в заговоре с преступницей и одобряют устранение Ксюши. Или того хуже, их всех Зинаида Никитична уже перетравила своим чаем. Но оказалось, все не так страшно.
– В музее, кроме нас с тобой, никого нет.
И ужас отступил, на место ему пришло изумление:
– Как это? А где все?
– Деточка, ты забыла, сегодня понедельник.
Вот оно что! Ксюша так забегалась со своим расследованием, что и впрямь совсем забыла, какой сегодня день недели. А сегодня был понедельник, выходной день в музее. И теперь Ксюше стало понятно, почему сегодня Василий Михайлович так удивился, увидев ее, заявившуюся в свой законный выходной на работу. Вот почему самой Ксюше с утра не встретился никто из сотрудников. Все отдыхали. И посетителей в музее тоже нет и быть не может. И значит, никто не услышит крики несчастной жертвы.
– А Инна Карловна! – спохватилась Ксюша. – И следователь! И Нарышкин!
– Они давно ушли. Я видела, как они уходят.
Вот почему хитрая старушенция уселась у самого окна. Вовсе не ради притока свежего воздуха! А чтобы следить за тем, когда здание музея освободится от нежелательных свидетелей.
