– И когда сегодня она пришла, вы плотно сели ей на хвост. И вы предупредили Василия Михайловича, чтобы он был настороже?
– Мы не скрыли, что есть определенные подозрения. Он обещал быть начеку. И когда Зинаида Никитична вдруг вздумала попотчевать его чайком, чего за ней сроду не водилось, он невольно удивился, а вспомнив наше предупреждение, насторожился. Потом он сообщил о случившемся нам, и тут насторожились уже мы. Но решили сделать вид, что мы уходим из музея. И тем самым развязали преступнице руки. В полной уверенности, что нет никого, кто мог бы ей так или иначе помешать, она стала действовать весьма активно.
Ксюша кивнула. С этим они разобрались. Василий Михайлович не стал пить чай, а значит, снотворное на него не подействовало. А Нарышкин со следователем лишь сделали вид, что уходят. Демонстративно покинули здание так, чтобы Зинаида Никитична могла видеть их уход. А сами, сделав кружок вокруг музея, вернулись через другой вход.
– Это было очень ловко!
– Не так чтобы очень.
– Вы сумели вернуться вовремя! Еще немного, и эта старуха бы меня прикончила.
– Да, у нее на твой счет были конкретные планы. Мы не могли этого допустить и поэтому вмешались.
В голосе Нарышкина девушке послышалась грусть. Но почему он огорчается? Что случилось? И Ксюша похолодела. Неужели им не удалось задержать Зинаиду Никитичну?
Но Нарышкин заверил Ксюшу:
– С этим никаких проблем. Главбух задержана и дает показания. Не сказать, что весьма охотно, но все же она потихоньку выдавливает из себя по капле перечень своих злодеяний.
Так в чем же дело? Преступница поймана. Ее последняя жертва спасена. Почему же Петр невесел?
– Что случилось… Петя?
Это обращение далось Ксюше не без внутреннего колебания. Петя – это все-таки очень лично, не обидится ли Нарышкин? Наверное, девушка бы не решилась так к нему обратиться, но внезапно она вспомнила рассказ Инны Карловны о том, как она первой обратила на себя внимание своего мужа. И обращение «Петя» как-то само собой сорвалось с уст девушки.
Нарышкин не обиделся. Он кинул на Ксюшу полный признательности взгляд. И сказал:
– Все в порядке. Будем надеяться, что здравый смысл возьмет у Зинаиды Никитичны верх над жадностью. И она покается нам во всем без исключения.
– Разве есть что-то еще?
Нарышкин кивнул. Вид у него по-прежнему был печальный и задумчивый. И смотрел он на Ксюшу так, словно бы она была в чем-то виновата. Но в чем? Никакой вины Ксюша за собой не чувствовала. То есть она частенько совала нос не в свое дело, но если бы она этого не делала, то преступницу могли и не изобличить.
– Ты на что-то сердишься?
– Нет. Ты не виновата. Это мы сплоховали. Но события развивались столь стремительно… Понимаешь, мы ведь подозревали Зинаиду Никитичну в последнюю очередь. Даже следователь не хотел брать ее в разработку, потому что всем нам она казалась образцом добропорядочности. Когда следователь изучал ее жизнь, то признался: Зинаида Никитична кажется ему идеалом. Ровно ничего не могло бы привлечь к ней внимание полиции. И когда она оказалась единственной, кто хоть как-то отреагировал на нашу провокацию, мягко говоря, мы были в шоке. Да еще ты!
– Ага! Значит, все-таки я в чем-то виновата.
– Ты появилась в музее в выходной день. Зачем?
– Не поверишь. Я просто забыла, что он выходной.
– Вот ты забыла, а мы заподозрили и тебя тоже.
– Меня?
Ксюша хотела рассердиться, но потом вспомнила, как сама подозревала Нарышкина, и затихла. Долг платежом красен. Счет у них один – один, ничья.
– С этим расследованием и со всем, что у нас в музее случилось, я так запарилась, – жалобно произнесла она. – Да еще это покушение на жизнь Кристины! Оно окончательно выбило меня из равновесия.
– Имею информацию, что Кристина пришла в себя, дала показания и обвинила в покушении на нее вашего главбуха.
– Все-таки Кристину по башке стукнула сама Зинаида?! – изумилась Ксюша. – Вот уж никогда бы не подумала, что этот сухофрукт способен справиться с молодой и здоровой женщиной.
– Она улучила момент, когда Кристина повернулась к ней спиной, и огрела свою жертву по затылку круглым чугунным ядром, которое специально для этой цели принесла с собой в сумке.
Вот почему, отправляясь на поиски Кристины, молодая сыщица не увидела в экспозиции, посвященной артиллерийским орудиям восемнадцатого-девятнадцатого веков, то последнее, девятое ядро, венчавшее всю пирамидку. Небольшое, но тяжелое, отлитое из чугуна, оно так ладно ложилось в руку. Просто само просилось, чтобы им огреть кого-нибудь по голове. Ксюша помнила, что вчера утром верхнее ядро на пирамидке отсутствовало, но затем оно таинственным образом появилось вновь. Видимо, вчера перед выходом на дело Зинаида Никитична взяла ядрышко, использовала его в качестве орудия нападения на Кристину, а затем по возвращении в музей вернула назад и ядрышко.
Ничего не скажешь, весьма резвая старушка. Весьма!
Глава 16
В больнице Ксюшу не задержали. Как только врачи убедились, что она в состоянии передвигаться, они тут же заявили, что здоровью девушки ничто не угрожает. И Ксюша покинула больничные стены в компании Нарышкина, который был сама предупредительность. Он подвез девушку до дома. Мама встретила появление у них дома молодого мужчины с огромным энтузиазмом. Сначала, правда, остолбенела, зато потом заметалась по квартире со скоростью кванта.
– Давно пора! – шепнула она Ксюше, суетясь с тарелками и чашками.
Подразумевалось, что Нарышкин останется у них ужинать. Сам Нарышкин возражал, но Ксюша его упросила. А мама – та и вовсе даже слушать не хотела. У нее в голове не укладывалось, как можно отпустить такого симпатичного кавалера своей дочери просто так, а не накормив предварительно до отвала.
– Парень он хороший, сразу видно, далеко пойдет, – сказала она дочери. – Поэтому слушай и запоминай, путей к сердцу мужчины очень много. Но самый простой и верный лежит все равно через его желудок. Эх! Предупредила бы ты меня заранее, уж я бы расстаралась. Чего не позвонила часика так за три, а лучше и за четыре? Тебе ли не знать, что приличный стол за меньший срок никак не соорудишь.
Говорить маме о том, что она только что из больницы и раньше позвонить не могла, так как была без сознания, Ксюша не собиралась.
Вместо этого она лишь произнесла:
– Мама, ну зачем ты так стараешься?
– А как? Женихов привечать надо. Щами да пирогами.
Ксюше даже немножко обидно стало. Что же, она сама по себе и не стоит ничего? Только ради маминых пирогов на ней и можно жениться? Но справедливости ради надо было сказать, что уминал Нарышкин мамины кулинарные изыски за обе щеки. Папа тоже вышел познакомиться с гостем. Увидев симпатичного парня, извлек из своих запасов бутылку виски.
