Она прочла всего несколько строчек и почувствовала, как кровь прихлынула к ее щекам. Как им не стыдно! Как они могли так легко и просто предать своих старших коллег! Какая напраслина! Какая ложь! Потом Ксюша почувствовала, что бледнеет. А затем ее снова кинуло в жар. Очень скоро она отодвинула документ в сторону и воззрилась на Георгия с таким негодованием, что даже он засмущался и закашлялся.
– Ну, что ты так на меня смотришь? Да, это петиция от всех нас – сотрудников музея, в которой мы излагаем свое мнение относительно старого руководства.
– И давно?
– Что?
– Давно у вас сложилось о нашем руководстве такое мнение, как о старых маразматиках и халтурщиках?
– Давно!
– С приходом Вени, надо полагать, это мнение выкристаллизовалось?
– Вениамин тут ни при чем!
– Ты сам предложил поговорить откровенно, а теперь лукавишь мне прямо в лицо.
– Хорошо, – вздохнул Георгий. – Да, с приходом Вени это мое мнение оформилось. Хотя я и раньше полагал, что музею нужны свежие силы. Что музею нужно новое руководство. Но как бы я один это все осуществил? А теперь у нас всех появился шанс изменить и свою жизнь, и жизнь музея к лучшему!
– И ты полагаешь, что я должна ЭТО подписать?
– У тебя просто нету другого выхода! Уход старой гвардии – это дело решенное. Решенное там, наверху! По большому счету, эта бумажка ничего не значит. Все уже решено и без нас.
– Зачем же тогда нужны эти подписи?
Ксюша чувствовала, что ее водят за нос. Нет, хуже, ее пытаются впутать во что-то очень грязное.
– Так ты подпишешь или нет?
Ксюша хотела решительно ответить ему «нет», но тут ей в голову пришла одна мысль, и она пробормотала:
– Подожди, дай мне сосредоточиться и подумать.
– Сколько?
– Полчаса… Час.
– Ну, думай, думай, – недовольно произнес Георгий. – Только не очень долго думай. Потому что, скажу тебе откровенно, Веня совсем не горел желанием брать тебя в нашу команду. Чем-то ты ему не приглянулась. Но я похлопочу за тебя. Может, он еще и передумает.
Ксюше стало горько. Значит, ей предлагают совершить предательство, даже не предложив за него достойной оплаты. Как полному ничтожеству! Мало того что они считают ее способной на предательство, что для всех них вовсе и не страшно, но самое неприятное, что они считают ее еще и полной дурочкой, которой даже и не пообещали ничего толком, а она уже готова встать в их ряды.
«Нипочем не подпишу это!»
Девушка уже подняла голову, чтобы крикнуть в лицо Георгия все, что она думает о нем и всей их шайке-лейке заговорщиков, но снова передумала. Та самая мысль, которая мелькнула у нее раньше, появилась и теперь – в уже более оформившемся виде. А вдруг Инна Карловна захочет взглянуть на эту кляузу, состряпанную кем-то из ее коллег? Должна же она знать, как ей держать удар! А удар, судя по всему, готовился нешуточный.
И Ксюша решила для начала выяснить, насколько это возможно, планы заговорщиков:
– А как будет с Иваном Петровичем – нашим директором?
– Если согласен остаться при новом руководстве, пожалуйста, пусть остается. Он мужик полезный.
Ксюша оторопела:
– В смысле, при новом руководстве?
Иван Петрович и был директором их филиала.
– Он сам и есть наше руководство!
– Ивану Петровичу предстоит либо понижение в должности, либо он может уйти на пенсию.
– Мы в этом году отмечали его юбилей – шестьдесят пять лет!
– Вот именно. Он уже пенсионер и перерабатывает. Пора ему дать дорогу молодым. Сколько можно сидеть на своих местах, занимая их по привычке! Сколько выставочных пространств мы освоили в прошлом да и в этом году? Новых? Ни одного! А сам музей! Тут же детям не на что посмотреть! Ни в одном зале нет мультимедийного пространства!
– Если выделят ресурсы, живенько состряпаем.
– Вот именно! А Веня знает, как добиться средств на все наши идеи! Через год ты не узнаешь наш музей!
И Ксюша почувствовала, как поневоле тоже загорается. Мультимедийный отдел или целый сектор – это была ее давняя заветная мечта. Подумать только, как выигрышно бы смотрелся на большом экране переход армии через Альпы! А как можно было бы обыграть трусливое поведение союзнической австрийской армии, равносильное предательству, оставившей наших голодных и измученных боями солдат без фуража, боеприпасов и даже провианта. Или вот русские войска попадают в окружение в Мутенской долине. Вот стоит фельдмаршал, голова его обнажена, волосы растрепаны, он уже стар и сед. За ним стоят офицеры, за ними воины. Все они выглядят растерянными. Но даже в таком отчаянном положении фельдмаршал не сдается. Пусть и с большим трудом, но он прорывает оцепление французов и уходит, спасая свои полки.
– А с приходом новой власти ресурсы выделят на любые наши затеи!
Ксюша очнулась от своих размышлений. Георгий смотрел на нее, и в его глазах горел огонь.
– Представляешь, у нас будут средства на реализацию всех наших с тобой задумок, всех наших идей!
Да, заманчиво. А для этого всего-то и нужно было, что совершить одно предательство. Даже не предательство, а так… формальность. Коли уж все решено заранее. Вот сейчас взять и поставить одну-единственную малюсенькую подпись, даже не подпись, а так, закорючку, и девушка получала исполнение своей заветной мечты. Той самой мечты, которая в царствование Инны Карловны, скорей всего, так и останется нереализованной.
Ксюша даже не понимала, зачем им понадобилась ее подпись. Раз этот документ ничего не решает, могли бы сами за нее и расписаться. Сложного, честное слово, в этом ничего нету. Но Вене по какой-то причине нужно было согласие самой Ксюши. Для этого он и подослал к ней Георгия.
– Я еще разок прочитаю. Можешь мне не мешать?
– Хорошо. Я выйду, мне как раз нужно решить несколько вопросов. Вернусь минут через пятнадцать.
– К твоему возвращению все уже будет готово, – заверила его Ксюша.
И стоило Георгию выйти, как она тут же сделала снимок злополучного документа целиком. Потом отдельно сняла текст петиции, а затем подписи, постаравшись, чтобы все они попали в кадр. После чего с отвращением бросила гадкую бумагу обратно на стол Георгию, с трудом не поддавшись искушению порвать ее в мелкие клочки. Лишь понимание того, что это глупо, остановило Ксюшу от этого шага. Коли господа заговорщики так загорелись желанием избавиться от старой гвардии, они не остановятся, состряпают еще одну петицию, позабористей прежней. В этой старое руководство обвиняют всего лишь в замшелости и устаревших взглядах, а в следующей могут обвинить и в хищениях. А Инне Карловне только уголовного следствия на старости лет не хватало.
– Покажу ей прямо сейчас!
