Агата вспомнила, как умоляла Арчи дать браку еще один шанс, остаться хотя бы на три месяца; как он был холоден, какие скандалы устраивал… Дошло до того, что, когда она входила в комнату, он молча вставал и выходил.
Наконец она поняла, что, цепляясь за него, лишь продлевает агонию. Для Арчи не существовало полумер. «Не выношу, когда не получаю того, чего хочу! Не выношу, когда я несчастлив! Все не могут быть счастливы – кому-то приходится быть несчастным!» Он повторял это снова и снова. Агата буквально физически ощущала его ненависть; наверняка он мысленно желал ей смерти…
Теперь она увидела практически ту же ситуацию глазами Нэнси. Следовало бы ее презирать, однако глубоко внутри Агата не чувствовала презрения. Почему? Может, оттого, что наконец поняла: жить с мужем, который тебя не любит, куда хуже, чем жить одной.
– Вам, наверное, интересно, что я буду делать, когда ребенок родится… – Голос Нэнси нарушил ход ее мыслей. – Если удастся найти работу, то я смогу снять жилье и взять няню.
– На каком вы сроке? – Агата бросила критический взгляд на просторную абу
[36], под которой совершенно терялись очертания тела.
Нэнси инстинктивно положила руку на живот.
– Не знаю точно. Где-то около шести месяцев.
– Шесть месяцев! – выдохнула Агата. – Как же вы будете искать работу на таком сроке? Нет, мы придумаем что-нибудь другое…
Нэнси подняла голову.
– Мы?
– Неужели вы полагаете, что я вас брошу? На худой конец вернетесь со мной, поживете у меня в Лондоне – хотя бы до родов.
Нэнси покачала головой.
– Вы очень добры, но я не могу. Вы и так много для меня сделали. К тому же я боюсь Феликса – он способен выкинуть что угодно, если узнает! Нет, я лучше попытаю счастья в Багдаде.
– Думаете, отец ребенка оставит жену и приедет сюда?
Нэнси следила взглядом за одиноким пеликаном, скользящим по водной глади.
– Если бы я знала… – пробормотала она.
Глава 18
Багдад – Ур, пять дней спустя
– Вы уверены?
Агата завернула яйца в салфетку и положила в корзинку рядом с лепешками и баночкой сливового джема.
– Да. – Нэнси добавила в корзину четыре персика. – Сперва я боялась, что не осилю поездку, но сейчас стало гораздо прохладнее, и в вагоне будет полегче.
– Надеюсь – все-таки путь предстоит долгий. Если удастся, часть проспим.
– А вы взяли тот порошок, что дал Макс?
– С собой. – Агата похлопала по карману жакета.
До вокзала доехали на тележке, запряженной мулами. По пути остановились в медном ряду. Агата поторговалась с продавцом и через несколько минут вернулась с мальчиком, несущим большую деревянную коробку.
– У меня получается все лучше, – с улыбкой сказала она. – Надеюсь, Кэтрин понравится.
Она сняла крышку и продемонстрировала кофейный набор, уложенный в солому: чайник с лебединым носиком и причудливым узором из серебра на меди; тот же узор повторялся на чашках и блюдцах.
– Наверняка понравится, – кивнула Нэнси. – Ей будет приятно иметь что-нибудь изящное в повседневной жизни. Судя по письмам, быт на раскопках довольно примитивен.
– Да, трудно представить Кэтрин в подобной атмосфере. Глядя на нее, никак не подумаешь, что она добровольно захочет торчать в какой-нибудь могиле под палящим солнцем.
– Причем после мира моды!.. Интересно, как это получилось?
– Вроде бы она приехала сюда работать медсестрой после смерти мужа – так она сказала в поезде. Может, начала зарисовывать находки на раскопке, археологи увидели, какая она талантливая, и предложили работу.
– Сильная женщина, правда? После того, что случилось в Египте, многие поджали бы хвост и уехали домой.
Агата кивнула.
– Наверное, ей проще вдали от Англии: должно быть, она поняла, что за нее возьмутся газеты. Невыносимо сознавать, что полстраны со смаком поглощает мельчайшие подробности твоей личной жизни за утренним чаем с тостами.
– Не представляю, как вы через это прошли! – Нэнси сочувственно поцокала языком. – А ведь и меня газетчики разорвут на клочки, если что…
– Будем надеяться, что они не узнают. По крайней мере, здесь вы в безопасности.
Наконец тележка подъехала к вокзалу, возница спрыгнул и принялся разгружать багаж. Десять минут спустя женщины сидели в удобном пульмановском вагоне, напоминающем «Восточный экспресс».
– Гораздо лучше, чем я ожидала, – призналась Нэнси, пока укладывали багаж. – Даже не верится, что здесь могут быть клопы.
– На всякий случай лучше обработать. – Агата открыла баночку с порошком и принялась рассыпать на обитые плюшем сиденья. – Фу, ну и вонь!
– Давайте проветрим.
Нэнси с трудом приоткрыла окно. Поезд тронулся.
– Так уже лучше. Я… Ой, что это?! – воскликнула Агата: в купе ворвалась туча насекомых.
Нэнси вскочила на ноги.
– Кажется, это шершни!
Женщины испуганно жались друг к другу, пока насекомые с жужжанием облетали купе, словно стая крошечных истребителей.
– Быстрей!
Агата схватилась за ручку двери и вытолкнула Нэнси в коридор. По счастью, соседнее купе оказалось незанятым. Опустившись на сиденье, Агата вспомнила про жестянку, которую все еще держала в руках.
– Если подумать, клопы куда менее опасны, правда же?
– Верно, – хихикнула Нэнси. – «Смерть от укуса» – похоже на название вашего романа. Или, допустим, «Жало смерти»!
– Вы точно не хотите вернуться со мной в Англию? – улыбнулась Агата.
* * *
Полчаса спустя за окном потянулся унылый пейзаж: пустыня и редкий кустарник. Когда солнце склонилось за горизонт, вошел проводник с чаем и тарелкой жесткого, несъедобного печенья. Агата объяснила ему, что багаж остался в купе, захваченном шершнями, и он пошел за чемоданами. Вернулся через пять минут, целый и невредимый, и принялся застилать полки.
Нэнси не предполагала, что в поезде можно будет спать лежа, и теперь стеснялась раздеваться перед Агатой – ведь она нарочно приуменьшила срок беременности. Насколько именно, она и сама не знала: цикл никогда не отличался регулярностью. Ребенок был зачат либо в последние дни отдыха в Венеции, либо полтора месяца спустя, когда он привел ее на квартиру в Пимлико, где жил его армейский друг, служивший за границей. Значит, семь или восемь месяцев. Если рассказать Агате, та, возможно, запаникует; к тому же это расстроит ее планы. Нэнси изо всех сил убеждала подругу, что прекрасно справится в одиночку и к появлению ребенка все наладится.
