Наблюдая за растущим и крепнущим вопреки болезни сыном, Николай удивлялся: сам он в детстве так себя не вёл. Нет, он тоже любил попроказничать, тем более подраться — что строго запрещалось его Алёше — и в юной живости своей ощущал себя вполне уверенно. Он с детства осознавал своё особое положение, лишь он один раздавал маленьким друзьям воображаемые медали, но никогда не заявлял сёстрам подобно своему маленькому сыну: «Девицы, оставьте нас. У наследника будет приём». Сегодня мальчик не подал руки сановнику, который не поднялся со стула при появлении будущего царя. А между тем он очень смущался и краснел, когда ему при приветствии целовали руку и даже становились на колени. Странное, причудливое — и прекрасное! — смешение: сила могучего деда Александра III, его глубокое чувство своего царственного достоинства — и скромность, даже застенчивость нежной Аликс.
Царевич был озорным ребёнком. Что ж — сам Николай в детстве плевал с деревьев на прохожих, за что получал трёпку от своего грозного батюшки. Теперь же, достав из речки зонтик фрейлины, который Алексей ради шутки бросил в воду, Николай строго выговаривал покрасневшему и потупившему взор мальчику:
— Какой стыд, Алексей! С дамами так не поступают!
Глядя, как с отца стекает ручьями вода, Алексей серьёзно извинился. С тех пор стали замечать, что он подражает отцу рыцарским отношением к женщинам.
Как-то, резвясь на берегу, пока Николай купался, ребёнок невольно разбросал по песку чужие вещи. Государь, не разрешив хозяину вещей самому подобрать их, строго приказал сделать это сыну. Наставления родителей, которых царевич обожал, никогда не оставались без внимания.
Баронесса София Буксгевден вспоминала: «Алексей Николаевич был очень живым и наблюдательным ребёнком, к тому же он отличался благородством характера и сильной волей. В качестве девиза он выбрал слова Петра Великого, которые сам нашёл в одной книге: “Молитва Богу и служба царю никогда не пропадут впустую”.
Ему было известно чувство благодарности, что не так-то часто можно встретить у людей в его положении: большинство из них склонно принимать всё как должное. Я давала цесаревичу уроки английского языка, и было очень забавно наблюдать, как по окончании урока он церемонно поднимался с места (хотя мы могли уже несколько раз встретиться прежде в этот же день и, наверное, должны были увидеться снова после уроков), давал мне руку, точно имитируя манеру императора, и благодарил меня, очаровательно улыбаясь: “Это действительно очень мило с вашей стороны”. Он чувствовал, что обязан мне, поскольку я не входила в штат его регулярных преподавателей. Он всегда старался выказать мне своё внимание, выбирая для меня маленькие подарки из своих собственных вещей... Алексей был самым добросовестным ребёнком из всех, кого я знала, и всегда старался как можно лучше подготовить свой урок — “в благодарность за ваше беспокойство”. Алексей Николаевич никогда не вёл себя так, чтобы дать другим почувствовать свою особую значимость. Его простое и любезное поведение было очень похоже на поведение его отца».
Императрица-мать учила наследника:
— Никогда не считай ничего мелким, не заслуживающим твоего внимания. Помнится, твой отец рассказывал мне, как некий предводитель дворянства, сделав доклад, не показал ему одну бумагу, а на вопрос ответил, что это незаконное прошение. Государь забрал тогда бумагу и прочитал её — это была слёзная просьба старой вдовы, чьё имение продавалось за долги покойного мужа. Тогда государь велел передать этой старушке двенадцать тысяч рублей на выкуп и обустройство имения. Никогда не забуду, как отец твой читал ответное благодарственное письмо от той женщины. У него дрожали губы и слёзы стояли в глазах, а ведь ты знаешь: папа никогда не плачет...
Наследник внимательно слушал и как губка впитывал в себя родительское наставление. Он рос умным, чувствительным мальчиком. Однако же от проказ его было ничем не отвратить...
Однажды великий князь Дмитрий Павлович сидел в кабинете царя и рассказывал что-то очень смешное, франтовато приглаживая волосы. Николаю нравился его молодой двоюродный брат. Его мать умерла в родах, а отец был выслан за границу в наказание за незаконный брак.
С тех пор Дмитрий находился на попечении Эллы и её мужа Сергея Александровича, а после убийства последнего о сироте заботился сам Николай. Красивый, изящный, обаятельный и весёлый, похожий скорее на ветреного гусара, чем на представителя императорской фамилии...
Среди Романовых привыкли считать Дмитрия Павловича наиболее подходящей парой для старшей царской дочери, и именно это заставило Николая задаться вопросом: настолько ли Дмитрий разумен и надёжен, чтобы составить счастье его умницы Ольги. В этих серьёзных раздумьях он не слишком-то слушал светский щебет Дмитрия и даже не заметил, как в комнате появился Алексей, что-то прятавший за спиной. Крадущимся шагом, с самым невинным выражением лица мальчик приближался к Дмитрию сзади. Отец наконец увидел его, нахмурился, но сказать ничего не успел. Таинственный предмет, принесённый наследником, оказался большой арбузной коркой в виде чаши, и эта чаша уже в следующую секунду причудливой шапкой украшала голову Дмитрия Павловича. Великий князь охнул от неожиданности, ничего не поняв, но, увидев смеющееся личико Алексея, сам расхохотался. С трудом стянув «шапку» с головы, он захохотал ещё сильнее, царевич вторил ему, и, глядя на это веселье, Николай и сам не удержался от улыбки. С трудом он придал лицу строгость и приказал:
— Алексей, немедленно извинись!
— Да нет-нет, не стоит! — замахал руками Дмитрий. — Это было довольно забавно.
И, всё ещё посмеиваясь, он тщетно пытался придать причёске приличный вид...
Появившийся матрос выловил в очередной раз сбежавшего от присмотра наследника и увёл его из кабинета. Николай увидел на миг огромные погрустневшие глаза, полные кроткого укора, и помрачнел. Он представил себя на месте сына: а если бы его, в детстве такого же шалуна и непоседу, в восемь лет окружили непрестанным надзором, не позволяя сделать лишний шаг?
Да, собственно, разве с ним самим, государем, не то же сейчас происходит? Только за Алёшей следят любящие его два матроса, специально приставленные к мальчику, чтобы оградить от несчастных случаев, а к нему — императору всероссийскому — приставлена полицейская охрана, вроде бы для тех же целей — охранять, но на самом деле — шпионить. Сколько раз протестовала милая Аликс, раздражаясь, что они хуже пленников, а он, русский царь, ничего не мог поделать. В Крыму во время царской прогулки один такой ревностный «охранник» даже с горы скатился — прямо к ногам императора. Каждый шаг записывается, даже телефонные разговоры прослушиваются... Зато и удовольствия большего нет, чем полицию надуть, оказаться там, где не ждали, оторваться на автомобиле, вырваться на отдыхе на незапланированную прогулку... Эх, да ведь так же и Алексей себя ведёт со своей домашней «охраной». Царь глядел сыну вслед: «Нет, надо что-то менять...»
Глава пятнадцатая
ОЛЬГА.
1911 год
Ольге уже шестнадцать, и она теперь ещё сильнее,
