Городской голова аж перекрестился:
— Так вы не изволите учинять у нас ревизию?
— Никак нет, Иван Корнеич, — Егоров вспомнил имя и отчество чиновного человека, — вот, я сопровождаю известного иноземного специалиста по горным разработкам, господина О'Вейзи. Наш государь, с полного согласия министра финансов Дмитрия Александровича Гурьева, доверил ему обследовать Урал...
Иван Корнеич Тыштякин было засомневался:
— Так ведь... это что? Зачем? Весь Урал у нас давно исследован, все месторождения отданы в принадлежность купцам и промышленникам... Не чаю я, что вы обнаружите на Урале медь, али там — железо всякое... Может, всё же с ревизией сюда прибыли? Так не томите меня, старика. Правда, конечно, ваша ревизия нам не во зло будет, а во благо...
— Да мы по своим делам приехали, а министерские дела — нам просто в подмогу! — вспылил Егоров. — А теперь бы нам пообедать да получить от вас карты Северного Урала...
— Ну, пообедать, это я сейчас распоряжусь. Тут у нас трактир есть, пельмени в нём подают изумительные! А водка сброжена на чистейшей родниковой воде и настояна на черемше! Можно весь винный погреб у трактирщика выпить и не упасть! А вот карту Северного Урала... Карту я вам, господа, не найду. Нету такой оказии.
— Ладно! — согласился Егоров. — Едем пока в трактир. Про карту у нас будет особый разговор.
* * *
В трактире городка Екатеринбурга важным гостям из столицы тут же был отведён «тихий зал», добротная пристройка за кухней, где помещался стол на двадцать гостей, буфет для хранения наливок и настоек, пять клеток с канарейками, и где нельзя было курить. Этим залом, как чинные завсегдатаи, пользовались обычно люди старой веры. Кержаки, по уральскому говору. В этот день и в этот час они не собирались, поэтому трактирщик Вонгузов и велел половым накрыть гостям из столицы в «тихом зале».
Пельмени огромный ирландец ел первый раз в жизни. И когда после полтораста штук запросил ещё тарелку «сей вкуснятины», Егоров предложил ему малость потерпеть:
— Ты ведь лопнешь, Марк О'Вейзи! Потерпи! Надобно, чтобы пельмени в твоём желудке малость утолкались.
Тогда трактирщик Вонгузов пригласил иноземца спуститься в подвал и выпить там прямо из бочки уральской сладкой наливки на ежевике.
О'Вейзи согласился выпить наливки. И отправился за трактирщиком в глубокий подвал.
Трактирщик Вонгузов имел весьма тесные отношения с людьми древлянской веры. Ибо он в этом городке и вокруг него возглавлял тихое сообщество кержаков.
После второго кувшина терпкой наливки, выпитого иноземцем, Вонгузов уже знал доподлинно, зачем приехали из столицы империи эти здоровенные мужики, совсем не чиновного склада. И даже вроде не военной выправки. Им надо попасть на самый Северный Урал, так сообщил под сильным хмелем иноземец. И добавил:
— Мой компаньон говорит, что нам надобно попасть в... это место... я по-русски совсем забыл... попасть в... сеттлемент...
[7] Черкутинтаул... Да, туда надо попасть... нам... попасть.
После чего О'Вейзи присел на скамеечку возле бочки и заснул.
Для особого случая, каковой вот и состоялся, в ежевичную наливку кержаки добавляли корень травы агалака и сухую кровь марала. Стакан той наливки мог развязать язык даже медведю. И медведь бы тогда сразу рассказал русским языком, где у него спрятана берлога.
* * *
Трактирщика Вонгузова весьма растревожили добытые сведения. Распорядившись своим людям поднять пьяного иноземца из подвала и уложить его в сенях, на холодке, но под пологом, Вонгузов послал своего младшего сына вызвать в трактир известного на всём Урале «хожалого мужика» Ерофея Сирина...
Ему одному кержаки доверяли выпивать драконова зелья, сиречь — водки, а при особой нужде доверяли даже покурить.
А как такому не доверить притвориться обычным человеком? Половину староверов Урала, кроме Урала Северного, Ерофей Сирин обеспечил довольным состоянием. Власть хорошо платила искальщикам медной руды, и золота, и железа. Находил всё это Ерофей Сирин, а объявляли о находке его единоверцы. По особому списку протопопа Урала Паисия. Он один решал — кому надо именно сейчас получать государев платёж за якобы находку нужной государству руды, а кто и подождёт. Молодожёны получали первыми, а потом те, кто ребёнка породил. Старики получали в последнюю очередь. Но ведь была, при таком распоряжении очереди протопопом Паисием полная справедливость. И потому проживали на Урале все люди древлянской веры в полном согласии и довольствии.
* * *
В «тихую залу» Ерофей Сирин заглянул как бы в поисках городского головы Тыштякина. В городском собрании, оказывается, из-за отсутствия Тыштякина устроил разнос и шумство молодой племянник хозяина Невьянских заводов. Требовалось молодого родственника весьма большого уральского человека ласково уважить...
«Уважить» требовалось совсем чужого человека, специально нанятого кержаками...
Тыштякин, не ведая, что его обманом выводят из-за стола, с полным расстройством души покинул «тихую залу» трактира, а Ерофей Сирин остался, по приглашению Егорова: «посидеть, выпить, да поговорить». Про «хожалого мужика» Сирина Егорову подсказал трактирщик.
Ерофей опрокинул сразу половину стакана водки, опустошил тарелку пельменей, утёрся вышитым полотенцем и, глядя своими голубыми глазами в карие глаза столичного обалдуя, совершенно трезвым голосом сообщил:
— Ну, знаю я дорогу в сельцо Черкутинтаул. А тебе туда пошто надобно, господин хороший?
— Все прикидываются знающими ради стакана водки, — осадил Егоров весьма бородатого, на старый лад, мужика. — Если ты бывалый мужик, то назови мне гору, что стоит в десяти верстах от села Черкутинтаул. К северу.
Ерофей покрутил в руке пустой стакан. Ему попался непростой промышленник. Не хватун и не ухорез
[8].
— Окрест села Черкутинтаул золота нет. И серебра нет, — сообщил тогда Ерофей Сирин, — зачем тебе в такую даль катить?
— Там и железа нет, — скучно потянулся на скамейке Егоров, — и меди нет. Так как называется гора возле Черкутинтаула?
— Да, ничего там нет. А ты, промышленник, или кто ты есть, ты соображаешь, что это значит в наших краях — катить в зиму за тысячу вёрст?
— Знаю, что могу и копыта откинуть. Назови мне гору или выпей на дорожку. И гуляй из заведения.
Ерофей Сирин с толком налил себе в стакан водки на две трети до полноты, приподнял стакан до уровня глаз, через водку подмигнул Егорову и выпил.
Егоров дёрнул за шнурок, в общей зале трактира, над головой Вонгузова, тренькнул колокольчик.
