Где-то в стороне, как бы сбоку от кургана, прохрипел человек.
«Параса потащили»! Егоров нажал на курки обеих пистолей, во тьме ослепительно пыхнуло и гукнуло. Обе пары белесых глаз мигом потухли. Сзади Егорова, стоящего на коленях, тонко хрустнул снег. На шею ему набросили не верёвку, нет, набросили металлическую цепь. Да только цепь не горло стянула, а воротник толстой шубейки. Егоров моментально поднялся в рост, провернулся вокруг себя. В стороны полетели живые существа, будто робёнки, выше пояса Егорову точно не будут. Он махом вытащил из ножен длинный нож и кинулся за теми робёнками, но уже рядом место схватки озарили выстрелами три уральских ружья.
— Ну, чего у нас плохого? — крикнул Сирин, кого-то выцеливая в темноте, в стороне от кургана.
— Эти малохольные, видимо, Параса утащили.
— Параса мы вытащим, не боись. Ты сам-то цел?
— Куда я денусь? Я цел.
Сирин выстрелил. Там, впереди, куда улетела пуля, длинно, заячьим криком, отозвался тот, кого смертно достал свинец.
Глава пятьдесят седьмая
— Одноразовые у них двери? — спросил Егоров, когда от середины горы Скиртха Тау опять отвалился плоский камень и упал вниз. Второй камень упал, и снова открылась пещера.
— А что? Камней у них много, работы нет. Вот и строгают двери, — ответил Ерофей Сирин. Повернулся к жующему хлеб с салом Сёме Гвоздилину:
— Хватит завтраком себя насыщать! Ори давай! Там наш Парас тоже жрать хочет!
Гвоздилин прожевал кусок, подумал, подобрал слова и заорал. Среди чуждых слов часто слышалось: «Парас! Парас!»
Из дыры пещеры долго не откликались.
Потом в дыре пещеры появился связанный-перевязанный Парас. Из-за его широченной спины иногда выглядывала и тут же пряталась маленькая голова, почти лысая.
Обозные мужики заорали снизу:
— Парас! Прыгай! Прыгай, Парас, поймаем!
— Чего это они? — взбесился Егоров. — Как это — «прыгай»! Убьётся же мужик!
— А что ещё кричать? Плакать, что ли? — огрызнулся Сирин. — Сёма, чего эти подгорные злыдни просят?
— Плохо дело, Ерофей, — отозвался Сёма Гвоздилин, выслушав ор сверху. — Не хотят они выкупа. Никакого. Я даже ружьё предлагал за Параса... ружьё бы я своё отдал, только, конечно, поломанное... Не хотят ружьё. Лошадь предлагал, водки предлагал, овса три мешка! Три мешка овса предлагал! Не хотят ничего.
— Спроси — золота им не надо? Много золота дам!
Гвоздилин недоверчиво глянул на Егорова, но про золото проорал.
Сверху, там, в пещере, раздался как бы даже смех. Вроде так вот: «Кри, кри, кри». Посмеялись скиртхи, крикнули ответ.
— Нет, — сообщил Егорову Гвоздилин, — золота им не надо. Они сами поменяют золото, вес на вес, ещё на двух наших мужиков. Или на трёх. Сколько мужиков им дадим, столько золота получим!
Егоров от бешенства саданул в сторону пещеры сразу из двух своих пистолей.
Оттуда опять донеслось: «Кри, кри, кри»!
Смеялись пещерные злыдни.
— А чего они хотят? — спросил Егоров. — Чего Параса нашего томят?
— Желают показать нам Параса живого, а потом показать его череп и косточки! — выкрикнул в лицо Егорову Сёма Гвоздилин. — Вот так! Сожрать хотят нашего Параса!
— Весело живём... — Егоров походил вокруг древних тёсаных камней, что стояли на верху кургана. Меж камней в сторону горы высовывались жерла двух пушек. — Один, значит, нам выход — убивать... Вот что, Ерофей, тут дело военное, так уж ты разреши мне покомандовать.
Не дожидаясь согласия Сирина, Егоров подозвал к себе пару обозных мужиков:
— Вот, ребята, вам два мои пистоля. Вот к ним заряды. Теперь возьмите топоры, ножи, чего малость перекусить. Выверните свои шубейки наизнанку, выверните шапки мехом наружу. И в таком виде крадитесь к самой горе. Ищите, сколько можете, щель там какую... Или дыру. Нам нужен ход под эту клятую гору. Каждый подозрительный камень отваливайте. Если придётся убивать кого, так вы по Божьей воле убьёте... так, Сирин?
— Так, так. Идите, паря, только тихо. Ночью нашего Параса, точно, затащили наверх по нижнему входу. Ищите тот вход.
— А мы сейчас от вашего разведочного действа этих демонов отвлечём! Сирин, пушки к делу готовы?
— Да ты что, Александр Дмитрии! Как же можно стрелять пушками в пещеру. Скиртхи нашим Парасом и прикроются!
— А я не велю стрелять прямо в пещеру! — жёстко ответил Егоров. — Отметьте мишень на ладонь ниже пещеры, и садите туда каменные ядра. Чугунных ядер мало, так что бейте камнями о камень!
* * *
Пушки били в гору на сажень ниже пещеры. Били вяло, так, для раздражения горных жителей. Каменные ядра при ударе разлетались на десятки осколков, осколки вжикали по уступам горы, наводя некое томление на уши. Да и порох взрывался в каморах
[10] пушек с нужным грохотом.
Скиртхи при первом же выстреле утащили связанного Параса вглубь горы.
Два назначенных в разведку обозника, вывернув наизнанку свои шубы и шапки, стали похожи на недавних шерстистых демонов. Они скатились с кургана, и пропали в снежных увалах. С ними договорились так — найдут подземный ход, немедля пролают собакой. Собака не должна вызвать подозрительность скиртха, они ведали, что люди без собак не ходят.
Через пару часов вялого пушечного боя, скиртха что-то, наверное, сообразили про тайные замыслы людей. Параса утянули внутрь горы, а на его место медленно выкатили огромный валун. Валун загородил собой почти половину пещерного зева.
* * *
Солнце закатилось за дальний хребет. Валун, что перегораживал вход в пещеру, так и не двинулся больше. И тот, вроде жрец, давно уже не орал.
Отправленная навстречу разведчикам пара обозных мужиков приволокла на курган только Митю Резвого. Он-то и умел лаять собакой. Митя находился в беспамятстве, у него из плеча, пробитого прямо сквозь шубу, торчал оконечник стального копья.
— А второго, Курю Сабитова, мёртвого, мы там, в снегу пока прикопали. Тяжко было двоих волочь...
— Это ладно... Ерофей Сирин сыпанул снега на лицо Мити Резвого. Тот не шевельнулся. Егоров решительно отодвинул Сирина, присел над Митей и влил ему водки в запёкшийся от боли рот.
Теперь Митя шевельнулся, даже открыл глаза, закашлял:
— Нашли мы... начальник... ход у горы под... землю. Как... ты велел. Там вход явный... камень квадратом. Эти... злые... и кинулись изнутри на нас с Курей, когда мы камень тронули... Он легко ходит... тот камень. Плесни мне ещё зелья...
Егоров тут же выполнил просьбу умирающего и осторожно влил ему в рот пару глотков водки.
