– А как же программа «Шаттл» или наш «Буран»? – это уже Брежнев.
– Запуски при помощи «Шаттлов», несмотря на их многоразовость, оказались дороже, чем при помощи обычных ракет, а большая грузоподъемность потребовалась всего один раз – при выводе на орбиту телескопа «Хаббл». Поэтому вы, Леонид Ильич, можете по программе «Мирный космос» смело делиться с американцами эскизами «Энергии» и «Бурана». Челомей же собирается принять за основу ракеты «Фалькон» Маска. Думаю, лет через десять потребная для решения этой задачи электроника у нас появится, вот тогда можно будет и вернуться к рассмотрению проектов кораблей для Марса и Венеры. Кроме того, пора организовывать коммерческие запуски. Вывести свой спутник на орбиту хотят уже многие страны, и настало время начинать захватывать рынок. «Протон» для такой цели достаточно удачный инструмент, история это уже доказала.
– Ладно, – сказал Брежнев, когда триумвиры выпили уже достаточно для того, чтобы обсуждение само собой свернулось, – с космосом вроде ясно. А вот охотиться ты, Витя, завтра будешь?
– Буду, если мне расскажут и покажут, как это делается. Стрелять-то я умею…
– Еще бы сержант Советской армии, лейтенант запаса и капитан КГБ в одном лице этого не умел, – хмыкнул Косыгин, а я продолжил:
– Но ведь охота – это, как я понимаю, не только стрельба.
– Правильно ты все понимаешь, Витя! – расцвел Брежнев.
И примерно час после этого я слушал инструкции, что и как следует делать. Брежнев на эту тему мог бы распространяться и дальше, но ему не забывали подливать, так что часам к десяти вечера Леонид Ильич полностью утратил дар членораздельной речи, а заодно и способность к прямохождению.
Шелепин с Косыгиным на ниве борьбы с зеленым змием особо не усердствовали. Оба знали, что снять утром похмельный синдром я смогу только кому-то одному, и единогласно уступили эту привилегию генеральному секретарю.
Ну, а следующим вечером в той же беседке, разлив и выпив по первой за день международной солидарности трудящихся, руководство изволило объяснить мне, какой такой еще один вопрос предполагалось обсудить. Слово взял Брежнев.
– Мы все знаем, что ты считаешь предстоящий развал Союза неизбежным, – начал он. – Мы с этим в корне не согласны (Косыгин едва заметно поморщился), но настоящие коммунисты обязаны быть готовы к любым неожиданностям, сколь бы маловероятными они ни казались. Поэтому партия и правительство предлагает тебе написать нечто вроде меморандума – как этот гипотетический и маловероятный развал можно осуществить со значительно меньшими потерями, чем в той истории. А может, найдется возможность и вовсе обойтись без потерь или даже с приобретениями. До старта третьей лунной ты этим вплотную заниматься не сможешь, потом, наверное, уже от нас потребуют усиленного внимания чехословацкие события, а вот к пятьдесят первой годовщине Октября ждем от тебя подробный, взвешенный и тщательно продуманный документ.
Надо сказать, что дорогой Леонид Ильич несколько преувеличивал. Я не считал развал абсолютно неизбежным. Весьма вероятным – да. И, если его удастся провести правильно, в какой-то мере даже положительным явлением.
Я в общем-то уже представлял две основные посылки грядущего документа.
Первая – отколовшиеся страны почти наверняка станут врагами России. Но нужно будет сделать так, чтобы между собой они враждовали гораздо вдохновеннее. Например, как-то откорректировать границы между прибалтийскими республиками так, чтобы им потом хватило разбираться друг с другом лет тридцать.
И вторая. Я знаю, что развал Союза в истории Антонова финансировался в основном из Штатов, причем они потратили на это куда меньше, чем предполагалось поначалу. Сэкономили, так сказать. Так вот, этого допускать ни в коем случае нельзя. Пусть платят, гады, отдельно за каждую отколовшуюся республику, причем не только за те, что из СССР, но и за прочие тоже. Как это реализовать на практике, это еще надо думать, но общий посыл ясен уже сейчас. А то ведь позор – Горбачев отдал западным немцам ГДР «совершенно бесплатно», в обмен на обещание не расширять НАТО, которое было нарушено чуть ли не на следующий день. Нет уж, пусть тратят все, что на это было запланировано, деньги нашему руководству лишними не будут. А если к тому времени в составе руководства буду я, то и мне лично – найду применение. Правда, конкретно этот пункт пока лучше оставить за скобками.
– Сделаю, Леонид Ильич, – кивнул я. – Но позвольте одно замечание по другой теме. Дело в том, что завтра я как целитель буду гораздо слабее, чем сегодня утром. Поберегите свое здоровье, пожалуйста.
– Согласен, оно принадлежит не только мне, но и всей партии, поэтому сегодня поим Шурика. Алексей, наливай.
Глава 12
Все экзамены Вера сдала досрочно, в конце мая. Даже обижалась, что иногда ей ставили пятерку раньше, чем она успевала открыть рот. Впрочем, не всегда, по некоторым предметам она даже начинала отвечать. Потом последовало оформление академического отпуска, и уже в начале июня жена жаловалась:
– Вить, я совсем не умею бездельничать! Сам же отучил. Чем мне заняться?
– Как чем? Готовься к родам.
– Я давно готова! А ждать еще почти полтора месяца.
– Тогда читай книжки по педагогике. В конце концов, ребенка мало родить, его надо еще и воспитать.
– Читаю.
– И еще напиши руководство по управлению луноходами. Поделись своим опытом, причем не старайся выдержать официальный стиль. Что-нибудь вроде сочинения на тему «Как мы с “Мальчиками” проводили время сначала в актовом зале, а потом на Луне». Особое внимание обрати на особенности управления в условиях пониженной силы тяжести. И свяжись с Аркадием Стругацким на предмет сценария документально-художественного фильма.
– У всей этой истории еще нет конца.
– Так вы же не с конца начнете писать, а с начала.
– Мы?
– Конечно, братья-то про луноходы почти ничего не знают. Поди плохо будет смотреться в титрах – «авторы сценария А. Стругацкий, Б. Стругацкий и В. Скворцова»? Прямо хоть алфавит по вам изучай.
– Ты ведь тоже что-то пишешь.
– Пишу, но оно не совсем художественное. Скорее наоборот.
Когда я недавно посетил двадцать первый век и ненадолго обернулся там Скворцовым, Антонов меня спросил:
– Вить, а вот как ты, например, оцениваешь то, что сейчас происходит с нашим здравоохранением? Не столько в Москве, сколько в замкадье.
– Ну, мы с тобой вообще-то ни там, ни там не лечимся. Однако по рассказам заслуживающих доверия лиц – развал.
– Вот именно! – подтвердил Антонов. – А как это безобразие называется? Оптимизацией! Так какого же хрена ты собираешься писать трактат о грядущем развале СССР? Бери пример с более опытных товарищей и пиши про оптимизацию. Не надо сыпать соль на раны Леониду – он, похоже, единственный из троицы все еще сохраняет какие-то иллюзии.
