Глава двенадцатая
Расколотый
Иолу я заметил, едва перелетел через металлический отсек забора. Она медленно брела в сторону официальных ворот, которыми никто из нас никогда не пользовался: похоже, тоже не спешила в лагерь. И смотрела строго себе под ноги, будто что-то искала в снегу. Прыжок – и я очутился у нее на пути.
– Иола…
Она вскинула голову, посмотрела на меня в упор, даже не пряча зареванных глаз.
– Что там с Женькой? – спросил я, первым отводя взгляд.
– Нормально. Я отнесла его в больницу, его там оставят, наверное, на сутки. Врач сказал, что все в порядке, но мальчик сильно истощен, нужна капельница. Возможно, они будут звонить в полицию… И еще я поняла, что я – трусиха.
– Что? – поразился я такому резкому переходу.
– Вот шла и всячески оттягивала время, чтобы подольше не появляться в лагере. Дождаться, пока все хоть немного придут в себя. Хотя к Димке-то это наверняка не относится. Ты его видел? Как он?
– Не видел, – сознался я. – Только слышал, как он кричал, хотел вскарабкаться вверх по лестнице. А ребятам не разрешал себе помочь…
– Господи… – Иола закрыла лицо руками.
– Если ты трусиха, то я вообще распоследний трус и слюнтяй. Не смог туда спуститься, дождался появления Бориса. Он послал встречать тебя.
– Ну, меня ты уже встретил, – печально усмехнулась Иола. – Теперь точно нужно возвращаться.
Мы синхронно повернулись и посмотрели на посверкивающие хромированные ворота лагеря. Прежде за ними для нас начинался удивительный и радостный мир, ожившая сказка, непрерывное приключение. Теперь там были лишь горе, скорбь и опасность. Больше нам не перемахнуть через них с прежним предвкушением чуда.
– В принципе, можно еще в городе Марка с Вовчиком поискать, предупредить, – пробормотал я, понимая, как это жалко звучит. И вдруг спохватился: – Слушай, Иола, о чем мы вообще думаем? Нужно немедленно отыскать тренера Гая! И устроить ему допрос с пристрастием, может, даже в лагерь притащить. Главное, не дать ему смыться из города, ведь он уже наверняка знает, что случилось в лесу.
– Да, точно! – Иола вскинула на меня глаза, в них была… благодарность? Кажется, этот взгляд сблизил нас больше, чем все годы знакомства.
Секунду спустя мы уже неслись по лесу, включив полную атлантскую скорость.
– Я уже думала об этом, когда шла в лагерь, – на бегу делилась со мной девочка. – Обо всем, что произошло в лесу. Как будто кто-то расставил ловушки для кого-то из нас или для всех вместе. И этот кто-то наверняка тренер.
– Думаешь, он все-таки из Инквизиции? Да, здорово на это смахивает. Сначала все эти события, чтобы заставить нас проявить свою силу, скорость. Думаешь, мы выдали себя?
– Не знаю. Смотря кто и как за нами приглядывал.
– Ну да, если в школе камеры понатыканы, то он точно всех нас расшифровал. А потом сделал так, что пришлось участвовать в этих играх… Интересно зачем? Но меня сейчас больше всего волнует вопрос с призраками.
– С голограммами, Леша, призраков не бывает, – все же не удержалась, одернула меня Иола.
– Ага, так же как циклопов или летающих людей! Ладно, не суть. Хуже то, что эти штуки явно работают на тренера. Управляемая голограмма – не такая уж фантастика, но как они очутились в нашем лагере?!
– Думаешь, кто-то из наших может быть связан с тренером? – резко тормознула Иоланта, вперила в меня требовательный взгляд.
– Нет, конечно! Предателей среди наших нет и быть не может! Но вдруг мы просто что-то не понимаем, что-то упускаем из виду?
Впереди на поляне показались собачники с питомцами, и мы вынуждены были перейти на шаг.
– Как ты думаешь, нам стоит найти Платона? – необычно тонким голосом спросила Иола.
Я даже споткнулся на ровном месте от удивления:
– Альдонина? Зачем он нам сдался?
Иола с повышенным вниманием наблюдала, как юный мраморный дог в розовом комбинезоне в панике улепетывает от какой-то нахальной и громкоголосой дворняги в половину его роста.
– Ну, может, ему самому нужна помощь, он же сегодня убил человека! Хоть и случайно… Ладно, не смотри на меня так. Где вообще ты собираешься искать тренера?
Я об этом, как оказалось, еще даже не думал.
– Возможно, в школе можно узнать что-то…
– Но школа сегодня закрыта, разве только кружки работают. И потом, если он действительно липовый тренер, то наверняка позаботился, чтобы его настоящий адрес нигде не был записан. Но вот Платон может что-то знать.
– Опять Платон? Да с чего бы?!
– Слушай, а тебя вообще не удивило, что он выстрелил? – тихим голосом спросила Иола.
– Нет! Я даже знаю, почему он это сделал!
– Просвети!
– Ну, они после игры занимались всякими отвратительными вещами, и это снималось на телефон или камеру тренера. Все были замазаны, и никто не рыпался. А когда Альдонин увидел, что я выхожу из игры, то перепугался до смерти и хотел остановить меня любым путем…
Иоланта решительно затрясла головой:
– Нет, Платон не такой!
– Слышать даже не хочу! Как ты можешь его защищать?!
– Я и не защищаю. Я много читала про секты, про опыты Милгрема, про Стэнфордский тюремный эксперимент. И я хорошо знаю, что человек под влиянием сильной авторитарной личности может меняться до неузнаваемости, совершать чудовищные вещи. Но Альдонин… Он слишком умный, он из тех, кто становится руководителем, а не идет на поводу. Что бы ни происходило на этих играх, он заранее позаботился, чтобы это никак не могло его запачкать. И все-таки он хотел тебя остановить. Но почему стрелял? Почему просто не бросился на тебя?
Вот это был вопрос. Я перестал злиться и во все глаза уставился на Иолу:
– Ты думаешь, он знает?!
Она повела плечами:
– Возможно. Кстати, он стрелял не в тебя, в сторону. А еще раньше он пытался что-то рассказать тебе насчет игры и участия в ней этого мальчика, Женьки.
Я внутренне заледенел, потому что Иоланта заговорила о самом болезненном для меня: я ведь мог тогда его выслушать. И ничего бы не случилось. А Иола не умолкала:
– В общем, мне показалось, он испугался за тренера, ты ведь шел в тот момент за ним, на ту поляну. Но тогда я права, и они действительно связаны. Предлагаю сначала на всякий случай пойти к школе, а потом к Платону…
– Стоп! Ты знаешь, где он живет?
