Кажется, народ даже не расходился, так и сидели за столом все с теми же бутербродами по центру. Иола, бодрая и свежая, разливала чай на дорожку. Я видел, как все пытаются скрыть тревогу, как нарочито пытаются говорить о чем-то нейтральном, и торопился уйти. Едва не подавился бутером, влил в себя чай и вскочил на ноги:
– Все, двинули!
Ребята тоже разом поднялись.
– Марк и Бридж проводят вас до места, – сиплым голосом заговорил Борис. – В общем, ребята, вы уж постарайтесь там побыстрее… Сами знаете, как паршиво ждать. Верните нашего директора и сами возвращайтесь.
– Ладно, – сказал я и тоже ощутил комок в горле. – Вы тут смотрите в оба, мало ли чего. И наружу лучше не особо…
– Но мы продолжим поиски Димы, – твердо произнесла Милена. – А в остальном – да, конечно. Будем приглядывать друг за дружкой.
Потом старшие по очереди обняли нас, я не успел уклониться. Милена даже чмокнуть в щеку ухитрилась. И мы пошли к лестнице.
Один за другим взлетели наверх, ступили в выстуженную темноту барака. За окнами – тьма, густая, как черничный кисель. Мы влезли в куртки и сапоги, и тут я, решившись, обратился к ребятам:
– Слушайте, в общем, есть разговор. И лучше здесь, чтобы вы кое-что увидели.
По кислым взглядам Марка, Бридж и Иолы было видно, что они уже не ждали хороших новостей. В общем, правильно делали.
Я вкратце рассказал о нашей встрече с Альдониным, о его странных речах и ненормальном поведении. А потом достал записку. Ребята передавали ее из рук в руки, и лица у всех становились просто ошарашенными, как прежде у меня.
– Цирк, ну цирк же! – вскричал Марк, активно жестикулируя. – То есть мы ныряем, раздеваемся под водой и дальше бежим голыми с нашими Спящими на руках? Хорошо, что я не вижу снов, иначе бы мне это приснилось!
– Алеша, может, он все-таки не в себе был? – потерянным голосом спросила Бридж. – Это можно понять, ведь он человека убил, хоть и случайно.
– Да я сам не понял, честно. Вроде он нормально разговаривал, а главное, знал и про нас, и про наш лагерь, все знал! В то же время боялся умереть на месте, если проговорится.
И записку эту писал в темноте, на ощупь, хотя совсем рядом фонарь был. Как будто опасался, что кто-то прочитает это у него через плечо!
– Опять призраки? – встрепенулась Иола.
– Да я откуда знаю? Никого там не было, в подворотне, и жара я не ощущал, как когда… Ребят, как думаете, правильно я не показал записку там, внизу? Не передал слова Платона?
Мне не терпелось переложить ответственность на плечи друзей.
– Правильно, – немедленно вынесла вердикт Иоланта. – Потому что фиг бы они нас отпустили в Нижний мир. Пошли бы сами, они же типа отвечают за нас.
– Не, они бы разделились, – со знанием дела подметил Марк. – Пошел бы Борис, а Милена осталась бы за нами присматривать. Или срочную эвакуацию нам устроили бы. Правильно, Леха, что не показал, молоток.
Тут я малость успокоился, вернул записку в задний карман и сказал:
– Ну, вперед!
Через мгновение мы уже неслись по снежной целине, вздымая за собой снежные вихри метра в три высотой. Перелетели через забор, промчались по пустынному лесу и дисциплинированно замедлили бег на границе города.
Город, как всегда, спал только одним глазом. Светились особенно ярко редкие окна, шныряли торопливыми тенями поздние прохожие. Я жадно впитывал в себя все эти картины, запахи, ощущения моего родного мира, прежде чем уйти в мир другой, чужой, и кто знает, как надолго.
Вот и забитая машинами стоянка рядом с нашим домом. Первым делом я посмотрел на окна Разиных. И даже слегка удивился, обнаружив там свет, и в большой комнате, и на кухне. Только Тасины окна были темны. Что ж, это давало надежду, что родители ребят благополучно вернулись домой, а Ванька на кухне, должно быть, замаривал своего на редкость прожорливого червячка.
На двери подвала, конечно, висел новый замок, пришлось его аккуратно сорвать. Мы проникли во влажное и довольно-таки вонючее помещение – нашим чутким атлантским носам здесь пришлось несладко. Я внимательно осмотрел бетонную стену, за которой начинался спуск в пещеру. Интересно, кто ее отремонтировал, сам Игорь или жилищные службы спохватились? В общем, стену мы с Иолой прошибли в пару пинков. Начинающийся сразу за ней лаз был наглухо забит крупными камнями, в том месте, где проход расширялся, оказались целые валуны. С ними пришлось повозиться, доставали по одному, осторожно передавали друг дружке, чтобы обвалом не перебудить целый дом. Наконец проход был расчищен. Куртки мы еще раньше решили спрятать тут же в подвальном хламе, вдруг и возвращаться придется этим путем.
И снова расставание. Мы по очереди пожали друг другу руки, девочки обнялись и о чем-то там пошептались. А потом мы с Иолой по очереди спустились в лаз.
Сначала спуск был крутой, а потолок низкий, приходилось буквально скользить на пятой точке. Потом туннель заметно расширился, и удалось встать на ноги. Я телефоном подсвечивал пространство вокруг нас, просто из интереса – ведь в первый раз не до того было. Только теперь я заметил, что земляные стены и потолок выложены мелкими разноцветными камушками, которые образовывали какой-то сложный абстрактный рисунок. А под ногами была утрамбованная земля и ощущалось нечто вроде неглубоких канавок.
– Думаю, этот лаз очень древний, – на ходу комментировала Иола. – Может, когда Древние поселились в этих местах и еще не наладили свое подземное хозяйство, то по этому проходу гоняли тележки со всем необходимым. И города тогда никакого не было, только бескрайние леса да болота.
– Ага…
Честно сказать, мне было совсем не до погружения в историю. Я пытался расслышать, что происходит внизу, в пещере, но слышал только грохот: это Марк и Бридж заметали за нами следы, вновь забивая камнями лаз.
Земля под ногами сделалась совсем ровной – мы были уже внизу. Туннель вывел нас в буферную пещеру, частично обвалившуюся. Я сразу заметил, как за земляной кучей какая-то фигура попятилась в темноту, и крикнул:
– Эй, кто это там?
Немедленно в том месте, куда я глядел, вспыхнул свет фонарика, и фигура выступила вперед, сложила руки на груди таким знакомым мне манером.
– О, а я-то думала, на нашу пещеру напали все атланты разом! А это всего лишь мой маленький братец пожаловал в гости!
– Очень надо на вас нападать, – проворчал я, пытаясь разглядеть Киру. Но фонарик был закреплен у Кирки на лбу и нещадно бил по глазам.
Мне вдруг стало невыносимо жаль сестру: ходит тут, как привидение, ночи напролет. А ведь она всегда терпеть не могла темноту, в комнате своей включала все, что только можно, и спала с ночником в виде речной лилии. Говорила, в темноте ей душно и хандра заедает.
– Дома все в порядке? – вдруг заволновалась Кира. – Родители здоровы?
