В полу зияла дыра. Сквозь нее где-то далеко внизу я видел мерное колыхание темно-зеленых крон в отблесках изумрудного небесного света. Значит, сейчас снова ночь. И значит, под нами Заповедник.
Высота была порядочная, но это нас не смутило. Я разглядел внизу круглую полянку, примерился и прыгнул. Воздух засвистел в ушах, брызнули врассыпную какие-то маленькие зверьки. Следом за мной спикировала Иола, ухитрившись еще в полете пнуть мою протянутую к ней руку. Да уж, манеры этой девчонки оставляли желать лучшего.
Последним прыгал Жрец. Мы заранее подготовились ловить его: ведь флэммы, хоть и прыгучи, летать все же не умеют. В прыжке он широко раскинул руки, забыв, что они больше не превращаются в крылья, и на краткий миг его лицо сделалось счастливым, а затем мы его подхватили.
Зверьки, похожие на енотов, далеко не убежали и теперь внимательно наблюдали за нами из высокой травы блестящими глазками. И да, их ждало потрясение: трое людей жадно набросились на сложенное в деревянный лоток угощение – морковь, репу, местные фрукты – и умяли все в течение одной минуты. Потом Иола обнаружила бьющий из-под земли ключ, и еще минут пять мы лежали животами на траве и пили, пили, пили.
Наконец я перестал ощущать себя песочным человеком, встал и огляделся. Теперь по нашей милости в ночном небе зияла черная дырища. Похоже, нам стоит убраться отсюда до появления служителей. Или наоборот…
– Слушайте… – Я уставился на Жреца в некотором замешательстве, не зная, как к нему обращаться.
– Зови меня Тир-Убрель.
– Господин Тир-Убрель, я вот что предлагаю: давайте подождем здесь до утра, а когда появятся служители Заповедника – мы с некоторыми уже знакомы, – то расскажем им, что случилось с вами. Здесь можно организовать штаб для борьбы с захватчиками.
Иола выразительно хмыкнула, а вот Жрец глянул с удивленной благодарностью, но потом медленно и печально покачал головой:
– Слабость привыкших к благоденствию народов в том, что они не желают верить ни тревожным знакам, ни явным предупреждениям. Даже в Черных Пещерах меня приняли за безумца. Какие доказательства я смогу предъявить? Великого Жреца никто не видел.
– Но что же делать?! – вскричал я.
– Вы славные ребята, но не заботьтесь пока о нашем мире, – посоветовал Тир-Убрель. – Вам важно как можно скорее отыскать вашего директора и учительницу или… или убедиться в том, что им уже не помочь, – добавил он глухо.
Я до хруста сжал зубы. О таком и думать было невозможно.
– А затем выбраться из Нижнего мира и предупредить других атлантов. Ибо что бы ни замышляли захватчики, первым делом они постараются устранить тех, кто может оказать им самое серьезное сопротивление. Возможно, с этого и стоит начать – немедленно отыскать путь наверх.
– Без Соболей? – ахнула Иола.
Жрец глянул на нее сочувственно, но добавил жестко:
– Потеряете время – потеряете всех. Впрочем, для начала можно проверить одну мою теорию.
– Какую?
– Относительно Гордеги. Люди, которых вы там видели, явно не хранители музея, значит, древняя тюрьма снова заработала. А если предположить, что ваши директор и учительница заперты там? Ведь в этом мире их больше держать негде.
Мы с Иолой обменялись безумными взглядами. Конечно, да как же мы сами до этого не додумались!
– Скорее туда! – вскочила на ноги девочка, окатив меня водой: она отмачивала в ручье изрезанные руки.
– Куда торопиться? – решил я охладить ее боевой запал. – Гордега неприступна, как и была. Дождемся рассвета, а там уж нападем на тех монстров.
– Ну я подумала… может быть…
Я заметил, что Иола с затаенной мольбой косится на Тир-Убреля, но не мог сообразить, чего она хочет. А вот Жрец – тот понял. Чуточку развел руками:
– Я и сам думал об этом. Флэммы умеют слышать безмолвный зов о помощи, но это скорее психологический дар, чем телесный. Я не уверен, что перенял и его, но готов это проверить.
Тут уж и я завопил:
– Так чего же мы ждем?
И первым рванул на тропу.
Глава девятнадцатая
Выродки
По желтой защитной тропе мы понеслись в сторону белеющей в полутьме скалы и черной трапеции на ее фоне. Перепрыгнули ров с предупреждающей голограммой. Идти приходилось осторожно: мы постоянно смотрели вверх, опасаясь появления клятой птицы. Но все было спокойно.
Вот мы и около здания. Судя по тому, что вагонетки рядом с ним не наблюдалось, монстры в халатах на ночь покинули это место. И кое-что изменилось: исчезла опоясывающая его живая изгородь, вернее, была сострижена так низко, что кустики едва достигали наших коленей. Подумать только, эти нелюди еще и обживаются! Ну, или принимают меры безопасности, чтобы никто не мог затаиться за ними.
Я тайком покосился на Жреца: что он слышит? Тот с сосредоточенным видом озирал здание, будто хотел запечатлеть в памяти каждый его миллиметр. Потом начал обходить его по периметру, а мы шли следом едва ли не на цыпочках, чтобы не помешать.
Прошло четверть часа. Я уже начал терять надежду, к тому же страшно хотелось полежать на травке среди кустов и хоть немного вздремнуть. Не выдержала и Иола:
– А что именно слышат флэммы? Самый тихий звук, какой даже мы не слышим?
Жрец утомленно покачал головой:
– Нет, невероятная способность флэммов заключается в том, что они каким-то образом резонируют на чужое отчаяние, на горькую мысль, не произнесенную вслух. В юности я расспрашивал об этом друзей-флэммов, но никто не сумел толком объяснить мне, как это происходит. Внезапный ступор, дрожь и онемение в пальцах, беспокойство без видимых причин…
Казалось, он уже понемногу бредил.
– Но я что-то слышу! – вдруг вскричал Жрец, быстро растирая пальцы. – Они там! По крайней мере, там Софи!
– А Эрик Ильич? – ахнула Иола.
– Надеюсь, тоже. Но я уверен, что услышал зов именно женщины!
Ошеломленные, мы смотрели друг на друга, не зная, радоваться или пугаться. Потом Жрец сказал:
– Что ж, это вносит некоторую ясность. Уверен, что Эрик тоже там, просто мужчины реже поддаются паническим мыслям. Теперь вам точно нужно спешить.
– Куда? – вскинула на него глаза Иола.
– В ваш лагерь, конечно. За подкреплением.
– Но зачем терять время? – горячо заговорил я. – Мы и сами отлично справимся с этими гадами. Мы бы и в тот раз их скрутили, если бы знали, что они за типы. Спрячемся за углом здания, налетим…
