Через полчаса мы уже шагали по лесу в направлении города и по пути пытались выработать стратегию. Иола, совсем не похожая на ту потерянную девочку, какой я видел ее ночью, привычно деловая и собранная, кажется, все уже детально продумала:
– Лучше всего немного опоздать к началу занятий, зайти в школу со звонком. Иначе Дима может нас заметить и свинтить по-тихому. Согласен, Леш?
Я пожал плечами – и получил чувствительный тычок в спину:
– Эй, включайся! Ты с ним будешь разговаривать!
Вот это меня больше всего пугало. Я был уверен, что услышу от Димки только яростные обвинения в том, в чем я сам себя бесконечно винил.
– А вы чем займетесь?
– В своем классе посидим, типа группа прикрытия. Будем на связи.
Мы уже входили на школьный двор, который теперь вызывал только горькие и неприятные воспоминания. Я запоздало удивился тому, что Васильев по собственному желанию приходит сюда каждый день.
Сейчас двор почти пустовал, лишь время от времени нас на скорости огибали опаздывающие. В школу мы вошли под трель звонка, раздеваться особо не торопились, чем вызвали гнев и подозрения технички. Она примчалась в раздевалку со шваброй наперевес и громко бормотала себе под нос, конвоируя нас до лестницы:
– Опаздывают, и заботы им нет, наглецам.
На третьем этаже сверились с забытым расписанием и разошлись в разные стороны. Напоследок Иола с ухмылкой сунула мне в руки свой рюкзак – я-то был налегке, мой портфель с книжками валялся дома.
– Зачем?!
– Собираешься завалиться в класс с пустыми руками?
Только не советую открывать, там Вовкин завтрак.
Я критически оглядел на вытянутой руке Иолин рюкзак, не обнаружил там подвешенных зайцев и прочей девчачьей ерунды и, со вздохом закинув его на плечо, поплелся по узкому коридорчику к нашему классу. Раньше я ужасно психовал бы в такой ситуации, а сейчас даже думать о страхе перед учителем было смешно. Теперь меня пугало совсем другое…
Постучался и сразу вошел. Классная уставилась на меня с требовательным интересом в глазах:
– Здравствуй, пропащая душа! Алеша, надеюсь, у тебя есть справка от врача?
– Есть, – пробормотал я, краем глаза сканируя класс. Если Димки нет, придумаю предлог и дам задний ход. Димка был. – То есть завтра будет. Я только сегодня к врачу на выписку иду.
– Надеюсь, не перезаражаешь мне тут полкласса, – вздохнула учительница, взмахом руки позволяя мне занять место.
И я пошел к нашей парте под шипение одноклассников: «Леха, кашляни на меня!» Кивнул Димке и сел рядом.
Примерно минуту мы так и просидели неподвижно, как два каменных изваяния, упершись глазами в классную доску. Вдруг Васильев порывисто сжал под партой мое запястье, шепнул в ухо:
– Лех, ты вернулся! А Иола? Она в порядке?
– В полном, – заверил я. – В соседнем классе сидит, вместе с Бридж.
– А Эрик Ильич? Мадам Софи?
– Они в лагере, тоже в норме.
Про Данко Васильев почему-то ничего не спросил. Некоторое время мы сидели молча, потом его вызвали к доске. Управился на пятерку, вернулся назад, скривил губы в горькой ухмылке:
– Повезло, это выучил раньше… Еще тогда, когда само все запоминалось. Новое зубрить приходится.
Я не нашелся, что ответить, а Васильев вдруг снова высоко взметнул руку.
– Дима, умерь запросы, – добродушно пожелала ему классная. – Дай и другим шанс получить хорошие оценки.
– Не, я не отвечать. Маргарита Петровна, тут Громову плохо, можно, я его в медкабинет отведу?
Учительница перевела на меня встревоженный взгляд, я поскорее скорчился за партой и тяжело задышал.
– Ну вот, не долечился! И зачем было приходить? Конечно, Васильев, действуй. Если сестра скажет идти домой, ты уж будь другом, проводи его.
– Ну, ясное дело.
Закинул на плечо оба рюкзака и посторонился, пропуская меня вперед. Я, всячески изображая дурное самочувствие, поспешил на выход, а когда вышли из узкого коридора в пустынный рекреационный зал, спросил:
– Ты зачем это? Можно было и перемены дождаться.
Васильев с хмурым видом передернул плечами:
– На перемене девчонки набегут, а я с ними общаться не хочу и не собираюсь. Лучше мы с тобой вдвоем в последний раз поговорим, а перед звонком я смоюсь. И ты тоже, как будет перемена, сразу хватай их и уводи из школы. Тут опасно.
– Ладно, давай, – настороженно отозвался я.
Не понравилось мне про опасность и особенно про «последний раз».
Я думал, что мы, как обычно, устроимся на подоконнике, но Димка, тревожно озираясь, затащил меня в пустующий класс истории (ключи от него давно были утеряны). И тут же у дверей заговорил, горячо и тревожно:
– Леха, я тебя прошу: скажи ребятам, что вам нужно всем немедленно мотать из города! Меня они не послушали, но тебя-то должны! Нет, ты лучше с Соболем первым делом поговори, передай ему все, что я тебе скажу, лады?
Я уселся на ближайшую к двери парту, пытаясь собраться с мыслями.
– Ага, договорились. В смысле, скажу. Ты давай рассказывай.
Васильев молчал, метался от двери к окну, похоже, не знал, с чего начать. Я решил ему малость помочь:
– Мы тебя искали в ту ночь…
Он замер на месте, метнул на меня странный взгляд:
– Зачем?! Я бы не вернулся. Я, Лех, в ту ночь только об одном мог думать. Догадываешься, наверное… Как прекратить все это, и как можно скорее. Мне даже дышать было больно, каждая минута как год мучений. Пару раз пытался под машину метнуться, но координация была нарушена, они уворачивались. А потом при очередной попытке меня два каких-то парня схватили, запихали в свою тачку. Сделали мне укол, и я очнулся уже в той квартире, где и сейчас живу.
Я похолодел:
– Что им от тебя было нужно?! Васильев невесело усмехнулся:
– Да не, это не какие-то случайные извращенцы. Они меня от лагеря вели, наблюдали. Понимаешь, они ведь давно за тобой охотились и за Иолой, подстраивали, как расколоть вашу пару. Но с вами не вышло, зато со мной… В общем, когда я очухался, то пошел на кухню воды попить, а там он сидел, ждал…
– Кто?!
– Да парень этот из школы, который… Платон Альдонин, в общем, – с трудом выговорил Димка. – Я налетел на него, стал дубасить, а он даже не защищался, хотя мог меня узлом завязать, я же слабый был совсем. Знаешь, когда бьешь человека, то быстро устаешь, и физически, и вообще. Когда я уже не мог даже рукой шевельнуть, он усадил меня на табурет и стал рассказывать. Сказал, никогда себе не простит того, что случилось в лесу. Будто мне от этого легче, честное слово! План был, что ты убьешь кого-то из Древних и вы с Иолой станете Расколотыми. И попадете в их руки.
