– Знаешь, хорошо, что ты смог за себя постоять. По мне лучше любые деньги потратить на лечение этого бандита, чем… инвалидом стал бы ты.
И пошел к двери.
Я вдруг почувствовал себя совершенно довольным и обессиленным. И решил сделать Ваньке приятное – лечь пораньше спать.
Иван примчался ко мне на следующий день, прямо с утра. Я слышал, как он очень вежливо поздоровался с моей матерью. Потом шмыгнул в комнату. Я сразу заметил, что левую руку он как-то странно прижимает к телу. Ни слова не говоря, Разин помотал ей над столом и вытряс из рукава проржавевшую металлическую полоску.
– Что это? – спросил я.
– Возьми в руки, – распорядился Иван. – Не бойся, крепче держи. И не одной рукой, а за оба конца.
Я взял, как просил Ванька. Ладони тут же порыжели от ржавчины.
– А теперь сгибай, – коварно улыбаясь, предложил Иван.
– Зачем?!
– Делай, блин, а не спрашивай!
Наверное, я был в шоке после вчерашнего, поэтому не метнул железку в Ивана, а честно попробовал согнуть. А она была, наверно, с полсантиметра толщиной. Конечно, у меня ничего не получилось.
– Что, не идет? – спросил Разин.
Потом выхватил у меня полоску и без особых усилий превратил ее в букву «С». И заметно повеселел. Плюхнулся на стул, установил руку в позицию для армрестлинга, призывно пошевелил пальцами:
– Борнемся?
– Да отстань! – обозлился я. – Думаешь, у меня больше нет проблем, только с тобой силой меряться?
Слабая отмазка – Ванька в любом случае меня бы победил.
– Да уж, проблем у тебя – по самое не хочу! – жизнерадостно согласился мой друг. – Просто хотел кое-что проверить.
– Что?
– Ну понимаешь, Иолка – она же видела вашу схватку, – так вот она говорит, что ты вроде как обладал невероятной силищей. Что только медведь может швырять человека типа как куклу. А в воде – акула, сечешь? Ты так этого черта киданул, будто в нем вообще не было веса. А я ей ответил, что ты, конечно, классный парень и все такое, но слабачок. Не обижаешься?
– Нет, – вздохнул я. – Слушай, а Иола не говорила: она к этому никак не причастна?
Была у меня одна сумасшедшая мыслишка: если Иола может со мной говорить, то вдруг она нашла способ как-то помочь мне на расстоянии?
– Это как это? – заволновался Иван. – Иолка сама испугалась, она ведь даже предупредить тебя не могла. Ну вот, а когда она мне это рассказала, я решил проверить: может, ты действительно силачом заделался, а мне забыл сказать? Типа качался, пока в больничке лежал?
– Ага, и стал медведем или акулой, – усмехнулся я.
– Вот я так Иолке и сказал, что сила тут вообще ни при чем! Тут что-то другое! Странно это! – подытожил Иван. – Ладно, пойду я, а то ночью совсем не спал. Все болтали с Иолкой.
Разин широко зевнул и поплелся к двери. Но вдруг замер на месте:
– Да, Алёха, совсем забыл тебя предупредить: ты теперь из дома один ни за что не выходи!
– Почему?
– Так из-за Карлова же!
– А что он мне сделает? – удивился я. – Ему теперь руку надо лечить. И друзья его вряд ли рискнут. Чего мне бояться?
– Да я не о Пашке толкую! – замахал на меня руками Иван. – Разве ты не знаешь, что у него старший брательник имеется, конченый тип? Он через улицу от нас живет, по вечерам собирает дружбанов и шарится с ними по району. Его даже менты боятся! А теперь он наверняка захочет с тобой поквитаться. Знаешь, против него, может, даже я не выстою.
Я был ошарашен. Неужели мало всего случилось со мной за последнее время, так еще и эта напасть? Ванька сочувственно сказал:
– Да, попал ты, друг. Если так все пойдет, то скоро от тебя половина города будет бегать. А от второй – ты. Но не переживай. Прорвемся!
И он удалился, оставив меня в полном отчаянии.
Неприятности не заставили себя ждать. Через пару дней после случившегося я сидел в своей комнате и пялился в учебник. Мое будущее тонуло в тумане. Уверен, родители сами не знали, что теперь со мной делать. Непонятно было, пойду ли я еще когда-нибудь в школу.
Наверное, из чувства противоречия или от скуки, но меня вдруг потянуло к учебе. Я сам разбирал новые темы и с удивлением подмечал, что мог бы неплохо учиться, даже заделаться отличником. Но теперь возможность была упущена.
Я услышал, как кто-то приоткрыл дверь в мою комнату. Должно быть, мама пришла звать на обед. Отлично, пусть видит, как я стараюсь не отстать от школы. Но вошедший молчал, и это заставило меня оглянуться. В дверях стояла Кира.
– Постучаться не судьба? – Я не рассердился, просто был сильно удивлен: сестрица почти никогда не заходила в мою комнату. Как и я в ее, что бы там она ни думала.
– Прости, – тихо произнесла Кира. Когда в последний раз сестра просила у меня прощения?
Я присмотрелся: да на ней просто лица не было! Щеки, обычно румяные, побелели, уголки рта опустились, словно Кира готовилась разрыдаться.
– Что случилось? – испугался я. – Что-то с мамой?!
– Тише! – взмолилась сестра и быстренько прикрыла за собой дверь. – Мама на кухне, она не должна слышать наш разговор.
– Какой еще разговор?
– Алешка, у меня проблемы. И между прочим, из-за тебя.
Я подавленно молчал. Наверное, в школе ее теперь дразнят. Интересно только, сестрой психа или сестрой супермена?
– Ты знаешь, что у того парня, которому ты руку почти оторвал, есть старший брат?
– Знаю, – ответили.
– Отпетый бандит! – Кира вздрогнула и скрестила руки на груди. – Так вот, когда я сегодня пошла утром в школу, то заметила, что за мной идут трое взрослых парней. Они довели меня до самой школы. А там уж девчонки сказали, что один из них – Карлов.
– Они тебе что-нибудь сделали?! – вскрикнули.
Кира замотала головой:
– Нет. Просто шли за мной и ржали как кони. Потом после уроков я вышла из школы и снова их увидела. Они увязались за мной сначала до бассейна, а потом до дома. И сейчас еще на скамейке сидят в нашем дворе. А у меня коленки до сих пор подкашиваются!
Я скорее подбежал к окну. На детской площадке действительно темнели какие-то здоровенные фигуры.
– Наверное, нужно сказать родителям, – предположил я. – Пусть позвонят в полицию.
– Нет, родителям говорить нельзя! – решительно возразила сестра. – Они ведь ничего мне не сделали, значит, в полиции даже слушать не станут. Мама с ума сойдет от беспокойства. А папа захочет сам с ними разобраться.
Кира даже вздрогнула от такого предположения. Да, наш отец был смелым человеком и вполне мог решить, что самолично призовет к порядку этих амбалов. Этого никак нельзя было допустить.
