Соболь лишь руками развел:
– Алеша, я в принципе не уверен, что такой рецепт существует, а ты уже спрашиваешь о противоядии…
Моя голова лихорадочно работала. Я даже сам удивился, как четко начал соображать от страха за сестру:
– Но вы же наверняка прочитали все книги Древних, да? Значит, если такие рецепты сохранились, вы должны были на них наткнуться. А если не сохранились, то как кто-то сумел ими воспользоваться?
Директор с сожалением вздохнул:
– Видишь ли, я прочитал все книги, которые есть там, – указательным пальцем он сначала ткнул в потолок, а потом описал им круг. – Но я не прочитал и сотой доли того, что есть там, – палец на этот раз указал строго вниз. – Древние всегда трепетно относились к книгам, спасали их, как собственных детей. Там, внизу, гигантские библиотеки. Великий Жрец иногда присылает мне книги, но далеко не в том количестве, как мне бы хотелось. Вот такие дела.
Я понимал, что все пропало. Соболь мне ничего толком не сказал, значит, Кире уже не помочь. Но тут Эрик Ильич снова заговорил:
– Слушай-ка, Алеша, у вас после новогодних праздников будут каникулы, как у обычных школьников. Мы с женой уедем, Борис и Милена тоже – им надо устраиваться в большом мире. Чем шататься тут без дела, собери товарищей, и отправляйтесь на ознакомительную экскурсию в Нижний мир. Возможно, ты там что-то услышишь, с кем-то познакомишься… Слыхал про теорию информационного шума?
Тут мне стало как-то не по себе. Конечно, ужасно, когда над тобой трясутся, к примеру, родители, и не позволяют шагу ступить, потому что это может быть опасно. Но когда тебе говорят вот так прямо в лицо: иди куда хочешь и друзей прихвати, только не мешай мне заниматься делами, – это тоже не здорово. Наверное, у меня лицо вытянулось или челюсть отвисла, потому что директор легко прочитал мои мысли – и рассмеялся:
– Алексей, поверь мне, совершить экскурсию по Нижнему миру куда безопаснее, чем прогуляться ночью по городскому парку Я уже несколько раз посылал туда ребят, и с ними никогда дурного не случалось. Конечно, не стоит соваться на окраины того мира – они опасны всегда и везде. Но я подберу вам надежного проводника, который станет присматривать за вами в четыре глаза. – Соболь весело фыркнул. – Причем, возможно, в прямом смысле слова.
Выходя из его кабинета, я четко сознавал, что психиатр ни черта не знает, как помочь моей сестре, а просто хочет, чтобы я отвлекся и чем-то себя занял. Что ж, я был ему и за это благодарен.
Я тут же начал прикидывать, кого из ребят позвать с собой. Собственно, выбора у меня особого не было: нас в лагере немного, а кто-то ведь должен был остаться со спящими и с малышней. Конечно, в первую очередь я подумал о Васильеве. Он нравился мне, хотя дружить с Димкой оказалось делом непростым. Иногда он был готов дурачиться и болтать с утра до вечера. Но уже на следующий день вдруг замыкался в себе, набирал кучу книг в нашей нехилой подземной библиотеке и уединялся в компьютерном классе. А если и выходил в столовую, то к нему лучше было не лезть. Он уходил с подносом за отдельный стол и без конца о чем-то тихонько переговаривался со своей половинкой Хонг.
Другой парень, Марк Шапиро, нравился мне своим веселым характером и легким отношением к жизни. Но назвать его другом я бы не рискнул. Он обожал торчать в спортивном зале. Уж не знаю, что он там делал, похоже, мечтал стать еще сильнее, чем это предусмотрела наша природа. Разговаривали мы всегда о пустяках. Но я все-таки включил его в свой список.
Больше всего в лагере я, как ни странно, общался с Бриджит. Она тоже была все время занята, потому что увлекалась древними языками и за месяц изучила их сотню или две. Но всегда с готовностью откладывала книжки, когда я подсаживался к ней, и тогда мы часами болтали обо всем на свете.
На следующий день я поговорил с каждым по отдельности. Дима и Бридж, конечно, немедленно согласились отправиться в Нижний мир. Я честно предупредил их, что у меня есть свои особые цели в этом походе. Дима посмотрел на меня как-то странно, а Бридж – сочувственно, и оба еще раз подтвердили свою готовность.
Удивил меня Марк. Он долго раздумывал, а потом отказался, хоть и с явным сожалением. Я кивнул и отошел в сторону – ведь это его выбор. Но парень хотел объясниться. Он догнал меня и пробормотал:
– Только не думай, что я боюсь или что-то в этом роде. Но ведь ты в курсе, что мы потеряем силу, как только отдалимся от нашего лагеря? А мне ужасно неохота снова превращаться в слабака. Спасибо, наелся этого счастья!
Я удивился: не знал, что сила может быть самоцелью, мне, например, она прежде приносила лишь сплошные неприятности. Ладно, значит, отправимся в поход втроем.
Глава девятнадцатая
У кого сколько глаз?
Начались предновогодние хлопоты. Соболь и мадам Софи каждый день привозили коробки с продуктами для праздничного стола, хотя здесь, под землей, тоже всего хватало. Наши девочки собирали на огородах овощи и без конца что-то пекли и варили. Я знал, что в новогоднюю ночь мы ждем гостей, и, понятное дело, умирал от любопытства.
Но было кое-что, что ужасно меня беспокоило. Мне хотелось сделать Тасе на Новый год подарок, и не просто какой-то пустяк, а подарок со значением. Я не мог отделаться от чувства, что она начала отдаляться от меня, и надеялся это как-то исправить. Прежде мне никогда не приходилось покупать подарки девочкам, даже сестре родители всегда сами дарили что-то вроде как от меня. Пару дней я провел в мучениях, потом не выдержал и обратился к Иоланте.
Я заговорил с ней, когда она спала, чтобы хоть не видеть, какое у нее будет выражение лица. Но это слабо помогло: даже ее голос окатил меня безграничным презрением.
«Ты так и не понял, что тебе не стоит общаться с Тасей ради ее же безопасности? Да тебе никакие уроки на пользу не идут!»
– А при чем тут уроки? – защищался я. – Мадам Софи рассказывала про Инквизицию, но она же не сказала, что нам надо ее опасаться. Наоборот, подчеркнула, что в России никакой инквизиции никогда не было!
«Это в Средние века, придурок! – рявкнула Иола. – Тогда на этой территории Древние еще не жили, не за кем было охотиться. А когда они все устремились сюда спасаться, то и Инквизиторы подтянулись, будь уверен. И наверняка их потомки рыщут здесь до сих пор, ловят всех, кто не похож на человека».
– Если бы это было так, – защищался я, – то Соболь бы нас предупредил об этом. Многие ребята переписываются со своими семьями, и никто, кроме Васильева, не боится Инквизиции. А может, у Димки просто пунктик на этом, а?
Иола помолчала какое-то время, что-то обдумала, потом сказала:
«Если Эрик Ильич не говорит о чем-то, совсем не значит, что этого в природе не существует. Он вообще такой человек: не любит огорчать раньше времени. Я вот, к примеру, много раз спрашивала его, как произойдет, что мы станем Соединившимися. А он только улыбается и обещает потом рассказать. Значит, это или ужасно больно, или для этого надо совершить что-то запредельное. И он не хочет нас заранее травмировать, даже Бориса с Миленой уговорил ничего не рассказывать».
