Энергичное мотание головой.
– Болеет?
– Так вы ничего об этом не знаете? – наконец догадался биорд. – Он жив и здоров. Просто находится в анабиозе.
– Но почему?..
Биорд вздохнул и начал рассказывать:
– Видите ли, мы всегда знали, что в любой момент может начаться война с Верхним миром. Много веков назад наши ученые изобрели способ погружать людей в искусственный сон. Сначала нужны были солдаты, много солдат. Но теперь у нас есть оружие, которое позволит завоевать поверхность земли быстро и бескровно. Однако все равно потребуется большое количество дееспособных мужчин, чтобы в короткий срок привести землю в порядок. Поэтому, когда представитель любой расы достигает среднего возраста, то погружается в анабиоз. Кроме, конечно, ученых.
– И сколько он может находиться в таком состоянии? – спросил Дима.
– Сколь угодно долго. В дальних залах лежат те, кто жил пятьсот и более лет назад.
– Ужасно, – прошептала Бриджит, бледная, словно ее саму заморозили. – И вы… вы от этого бежите в Черные Пещеры? Тогда я вас понимаю.
Лицо биорда вспыхнуло, перьевидные отростки на руках встали дыбом.
– Нет, – резко произнес он. – Мне никогда бы в голову не пришло бежать от того, что является нормой в нашем мире. Еще ребенком я мечтал о том, чтобы заглянуть в будущее, узнать, каково там, наверху. Для нас в этом нет ничего ужасного. Семьи приходят навестить своих родных. Иногда, по личному разрешению Великого Жреца, можно на время выйти из анабиоза, чтобы, например, побывать на свадьбе правнука или на награждении потомка, избравшего путь ученого. А если род по какой-то причине прервался и человека больше не навещают, его помещают в специальный отсек, и у него появляется шанс стать Великим Жрецом. Все наши мальчики просто бредят этим.
– Но тогда почему?.. – начал я.
– Все дело в моей жене. Мне не нужно было приводить ее в ваш лагерь. Не знаю, что ей там внушили, но она заявила, что мы не должны разлучаться. И что она не станет жить, когда я, как это у нас называется, уйду в будущее. Мы даже подавали прошение Великому Жрецу о том, чтобы нас поместили сюда вместе. Конечно, получили отказ. Мы ведь не атланты, чтобы делать для нас исключение.
Тут мы так и подпрыгнули. Димка завопил:
– Что, в этой пирамиде есть такие, как мы?!
– Да, одна пара, – рассеянно ответил биорд. – Они очень древние. Я когда-то ходил смотреть на них со школьной экскурсией. Пойдемте.
И устремился вперед. Скоро мы оказались у лифта, который долго вез нас вниз. Зал, в который мы приехали, был меньше предыдущих. Саркофаги здесь были точно такие же, вот только цветы и поделки на скамейках не лежали.
– Это Зал Претендентов, – почтительно произнес биорд. – Но, конечно, такие же есть во всех больших городах.
Один саркофаг в центре зала отличался от прочих своими размерами. Там под стеклом лежали двое, мужчина и женщина. Конечно, выглядели они немного несовременно, хотя одеты были в легкие комбинезоны, которые я видел на многих местных жителях. Они лежали, держась за руки, повернув друг к дружке спокойные лица.
– Их несколько раз выводили из анабиоза, – сказал биорд. – Последний раз – совсем недавно, когда линия метрополитена провалилась в одну из наших пещер и срочно потребовалось все там… как это… закамуфлировать. Я мечтал их увидеть, но не повезло. Наверное, поэтому я так и ухватился за возможность поработать в вашем лагере. О чем, конечно, буду жалеть до конца своей жизни. Одна надежда, что в Черных Пещерах она не продлится слишком долго.
Мне уже надоело мучиться от чувства вины перед этим типом! Наверняка остальные чувствовали то же самое.
– А может, вам еще раз обратиться к этому вашему Жрецу? – спросил Дима. – Объяснить ему все обстоятельства. Что изменится, если ваша жена заснет вместе с вами?
– Нет! – твердо произнес биорд. – Это разрешение мы не получим никогда. Нельзя создавать прецедент.
– А это не прецедент? – Дима ткнул пальцем в двойной саркофаг.
– О, это совсем другое дело, – вздохнул биорд. – Связь между вами неразрывна, один не в состоянии существовать без другого.
– Дело не в нас, – почти прошептала Бриджит. – Для любого человека было бы ужасным потерять любимого – и не в результате болезни или несчастного случая, а потому, что кто-то так решил.
Биорд усмехнулся:
– Узнаю логику людей с поверхности земли. Моя жена теперь считает так же. Поэтому мы никогда больше не увидим наших детей, родных и друзей, наши имена станут произносить с насмешкой, а когда наши отцы и братья соединятся со своими потомками, то буду стыдиться нас.
Возразить на эту короткую, полную горечи речь нам было нечего. Мы молча поплелись вслед за биордом разыскивать его жену. Теперь я точно знал, какая участь совсем скоро ожидает нашего Данко.
Наконец муж и жена попрощались со всеми, кто был им дорог, и снова заспешили в дорогу. Наверное, им очень не хотелось наткнуться на кого-нибудь из знакомых. Мы прошли город насквозь и снова оказались в лесу. Но направились не по тщательно утоптанной дорожке, заботливо проложенной мимо самых живописных мест, а свернули в сторону и скоро уже шли, утопая по пояс в траве и спотыкаясь о корни деревьев. Впереди показалась черная пасть еще одного туннеля. Тут биорд словно вспомнил о том, что мы упрямо тащимся следом за ними, и подошел к нам.
– Путь до Черных Пещер неблизкий, – со вздохом произнес он. – Мы собираемся дойти до ближайшей станции. Вы можете ехать с нами. Я… как это по-вашему… способен оплатить вам дорогу.
– Оплатить? – тут же заинтересовалась Бридж. – У вас здесь есть деньги?
– Деньги? – озадачился биорд. – Ах да, мне рассказывали… Нет, ни о каких деньгах мы не знаем. Но есть часы, которые мы с женой потратили на общественные дела. Там, куда мы уходим, они нам все равно не понадобятся.
Я подумал, что отказываться от такого предложения точно не стоит. Тем более биорд сам дал понять, что это не ахти какая большая услуга с его стороны. Кажется, ребята думали так же. И тут вдруг на первый план вылез Иван. И спросил:
– А на фиг вам транспорт, вы же летать умеете? Что, типа погода сегодня нелетная?
Бриджит покраснела, Васильев закатил глаза. Я готов был прибить Ваньку на месте за эту выходку: биорд даже в лице изменился от огорчения. Но ответил:
– Видите ли, некоторые наши особенности не являются постоянной величиной. Например, чтобы летать, нам надо… как бы это выразиться… ощущать себя частью стаи, что ли. Причем за столетия жизни в этом мире такой стаей для нас стали все без исключения расы, живущие здесь. В данный же момент мы – жалкие отщепенцы, и нам трудновато оторваться от земли. Ну что, вы с нами?
– А как на станции поймут, что вы имеете право на поездку? – вдруг спросила Бриджит. Я даже удивился – мне бы такой вопрос и в голову не пришел.
