– Эдвард прав, – сказала доктор Шарп. – Если сложить наши медицинские степени, на четверых наберется несколько десятков, а общий опыт превышает две тысячи лет. Подозреваю, Марта приняла больше детей, чем кто-либо из ныне живущих акушерок. Тетка Дианы – дипломированная акушерка. Полагаю, мы управимся и без клиники.
Мне ее рассуждения казались вполне убедительными. В конце концов Мэтью сдался. Устав спорить с нами о месте родов, он обрадовался появлению Фернандо. Оба удалились. Они часто уединялись, обсуждая семейные дела.
Позже Фернандо снова поднялся, чтобы поздороваться со мной.
– Как отреагировал Мэтью, когда узнал о твоей клятве верности семье Бишоп-Клермон? – спросила я.
– Заявил, что я сошел с ума, – ответил Фернандо и озорно мне подмигнул. – Я ему сказал, что в качестве награды хочу стать крестным отцом вашего старшего ребенка.
– Твое желание вполне осуществимо, – ответила я, хотя меня начинало волновать растущее число крестных родителей наших малышей.
– Надеюсь, ты помнишь все обещания, которые давал, – сказала я Мэтью, когда мы снова заговорили о потенциальных крестных отцах и матерях.
– Естественно, – ответил он. – Крис хочет стать крестным отцом самого смышленого. Фернандо – старшего. Хэмиш – самого красивого. Маркусу нужна крестная дочь. Джек мечтает о брате. Еще до отъезда из Нью-Хейвена Галлоглас заявил о желании стать крестным отцом любого из малышей, который родится светловолосым, – перечислил Мэтью, загибая пальцы.
– Но у меня родится двойня, а не помет щенят, – сказала я, ошеломленная числом желающих. – И потом, мы не особы королевской крови. Вдобавок я язычница! Близнецам не нужна такая орава крестных родителей.
– А как насчет крестных матерей? Ты позволишь мне их выбрать? – хитро спросил Мэтью.
– Мириам! – выпалила я, не дожидаясь, пока он предложит кого-то из своих жутких родственниц. – Конечно же, Фиби. Марта. Софи. Амира. Я бы хотела попросить и Вивьен Харрисон.
– Видишь? Стоит только начать, и получается целая толпа.
Итак, на каждого малыша приходилось по шесть пар крестных родителей. Мы рисковали утонуть в потоке серебряных детских чашечек и плюшевых мишек, если одежда, обувь и одеяла, которые успели купить Изабо и Сара, были лишь началом.
Почти каждый вечер мы обедали в обществе двух потенциальных крестных родителей наших малышей. Маркус и Фиби не скрывали своей влюбленности, и их присутствие все окрашивало в романтические тона. Воздух между ними так и трещал от эманаций любви. Между тем внешне Фиби сохраняла привычные хладнокровие и невозмутимость. Она без стеснения прочла Мэтью целую лекцию о состоянии фресок в бальном зале и о том, как огорчилась бы Ангелика Кауфман
[47] столь пренебрежительным отношением к своему творчеству. Фиби считала, что художественные сокровища семьи де Клермон нельзя и дальше прятать от глаз ценителей искусства.
– Есть разные возможности экспонировать их анонимно и в течение определенного времени, – сказала она Мэтью.
– Жди, что в ближайшем будущем портрет Маргарет Мор перекочует из ванной Олд-Лоджа в Национальную портретную галерею, – сказала я, стискивая руку Мэтью и озорно улыбаясь ему.
– Ну почему мне никто не рассказал, как это трудно, когда в семью вливаются историки? – спросил слегка очумевший Мэтью. – И почему их появилось сразу две?
– У нас с тобой хороший вкус, – ответил Маркус, выразительно посмотрев на Фиби.
– Да уж, – скривился Мэтью, понимая очевидную двусмысленность ответа.
В нашем узком кругу Мэтью с Маркусом часами говорили о новом ответвлении, которое Маркус предпочитал называть кланом Мэтью. Это было в одинаковой степени вызвано воспоминаниями о его деде-шотландце и нежеланием применять к вампирским семьям ботанические и зоологические термины.
– Члены ветви Бишоп-Клермон… или клана, если ты так настаиваешь… должны будут особо тщательно подходить к вопросам брака и выбора истинной пары, – сказал однажды за обедом Мэтью. – За нами будут следить все вампиры.
– Бишоп-Клермон? – оторопело переспросил Маркус.
– Разумеется. А как еще мы можем называться? Диана не пользуется моей фамилией. У наших детей с самого рождения будет двойная. Семья, состоящая из ведьм и вампиров, должна иметь фамилию, указывающую на обе стороны.
Меня растрогала его предусмотрительность. При всех патриархальных замашках Мэтью, при всей его сверхопеке он не забывал о традиции семьи, из которой я вышла.
– Что ж, Мэтью де Клермон… – сказал Маркус, медленно растягивая рот в улыбке. – Для такого ископаемого, как ты, это чертовски прогрессивно.
Мэтью что-то буркнул и глотнул вина.
У Маркуса заверещал мобильник.
– Хэмиш пришел, – сказал он, увидев, кто звонит. – Пойду открою дверь.
Маркус ушел. Через несколько минут снизу донесся приглушенный разговор. Мэтью встал:
– Фиби, побудь с Дианой.
Мы с ней настороженно переглянулись.
– Все будет гораздо проще, когда я стану вампиршей, – заявила Фиби, безуспешно пытаясь расслышать, о чем говорят внизу. – Тогда мы хотя бы будем знать, что́ происходит.
– Тогда они станут уходить на прогулку, – сказала я. – Нужно создать заклинание, которое усиливает звуковые волны. Такое, где основную роль играет воздух. Ну и немного воды, наверное.
– Тсс! – шикнула на меня Фиби, склоняясь вбок. – Ну вот, теперь они заговорили шепотом. Я с ума сойду.
Когда Мэтью и Маркус вернулись вместе с Хэмишем, по их лицам я поняла, что случилось что-то серьезное.
– Очередное послание от Бенжамена, – сказал Мэтью, присаживаясь передо мной на корточки. – Диана, я ничего не хочу от тебя утаивать, но ты должна сохранять спокойствие.
– Рассказывай как есть, – попросила я, хотя у самой сердце ушло в пятки.
– Ведьма, плененная Бенжаменом, мертва. Ее ребенок – тоже.
Мэтью внимательно следил за мной. За моими глазами, полными слез. Я горевала не только о молодой ведьме. Я злилась на свою оплошность. «Если бы тогда я не колебалась, пленница Бенжамена была бы сейчас жива».
– Ну почему нам катастрофически не хватает времени, чтобы во всем разобраться и понять, как быть дальше с лавиной хаоса, которую сами и сотворили? Нам хорошо: сидим тут, обсуждаем стратегии, перебираем варианты. Но почему за наше промедление кто-то должен расплачиваться жизнью?! – закричала я.
– Это было невозможно предотвратить, – сказал Мэтью, убирая мне волосы со лба. – В этот раз никак.
– А в следующий? – спросила я.
Мужчины угрюмо молчали.
Я резко наполнила легкие воздухом. У меня закололо пальцы. Корра с возбужденным писком выпорхнула наружу и уселась на люстру.
