– Я в полном восторге, – ответил муж, трогая седые прядки на висках.
– Ты всегда говорил, что от меня ты поседеешь, – улыбнулась я.
– Раньше я считал такое просто невозможным. Но оказалось, что impossible n’est pas Diana
[53], – сказал он, переиначивая слова Изабо.
Мэтью все-таки стащил еще кусочек орехового десерта и ретировался к малышам.
– Привет, моя красавица, – обратился он к Ребекке.
Та в ответ заворковала. У них с Филиппом появился довольно сложный язык, состоящий из воркований, ворчаний, сопений и прочих звуков. Мы с Мэтью усиленно пытались научиться им подражать.
– Эти звуки явно показывают, что наша дочь счастлива, – сказала я, запихивая в духовку противень с печеньем.
Ребекка обожала отца. Особенно когда он пел. А вот Филипп не находил пение столь привлекательным.
– А ты тоже счастлив, мой маленький мужчина?
Мэтью подхватил сына с креслица-качалки, едва не столкнувшись с летающим бананом. Банан я добавила в общую конструкцию самым последним. Словно ярко-желтая комета, он проходил сквозь орбиты других фруктов.
– Как же тебе повезло с мамой. Не у каждого мальчишки есть мама, владеющая магией.
Подобно большинству малышей в этом возрасте, Филипп зачарованно следил за движущимися предметами. В воздухе неподвижно висел грейпфрут, вокруг которого, как планеты, вращались апельсин и лайм.
– Вряд ли он всегда будет думать, что мамочка-ведьма – это здорово, – сказала я и пошла к холодильнику за овощами для запеканки.
Закрыв дверцу, я обнаружила возле холодильника Мэтью и, естественно, подпрыгнула от неожиданности.
– Ты бы хоть издавал какие-нибудь звуки, чтобы я знала о твоем перемещении, – посетовала я, прижимая руку к колотящемуся сердцу.
Плотно сжатые губы Мэтью подсказывали, что он ждал другой реакции.
– Филипп, ты видишь эту женщину? – Он указал на меня, и Филипп повернул свою головку в мою сторону. – Она блестящий историк и могущественная ведьма, хотя в этом признаваться не любит. Судьба сделала тебе величайший подарок: ты можешь звать ее Maman. Это значит, что ты входишь в число немногих, кто будет знать самую главную тайну нашей семьи.
Мэтью притянул Филиппа ближе и что-то прошептал ему на ухо. Малыш посмотрел на отца и улыбнулся. Осмысленная улыбка у наших детей появилась совсем недавно, однако выражение особого счастья на их личиках я уже видела. Оно напоминало свет, медленно озаряющий их изнутри.
Филипп унаследовал мои волосы, но его улыбка была отцовской.
– Совершенно верно.
Мэтью остался доволен сыновним одобрением и вернул Филиппа в кресло-качалку. Но Ребекке не понравились эти мальчишечьи секреты, и она хмуро посмотрела на отца. Пришлось Мэтью сообщить тайну и ей, а затем дунуть на летающую малинину, направив ягоду на дочкин животик. У Ребекки округлились глазки и ротик. Казалось, слова отца произвели на нее впечатление, хотя я подозревала, что сочная малинина сыграла здесь не последнюю роль.
– Что за чепуху ты нашептывал нашим детям? – спросила я, вонзая в картофелину картофелечистку.
Мэтью забрал у меня то и другое.
– Это не чепуха, – спокойно возразил он.
Через три секунды картофелина была полностью очищенной. Мэтью потянулся за другой.
– Расскажи.
– Подойди ближе, – сказал он, подзывая меня зажатой в руке картофелечисткой. – (Я сделала пару шагов.) – Еще ближе.
Когда я встала рядом, Мэтью почти вплотную наклонился к моему лицу.
– Слушай главную тайну. Пусть я и глава семьи Бишоп-Клермон, ты ее сердце, – прошептал он. – И мы втроем пришли к полному согласию, что сердце важнее.
Мэтью не впервые видел коробку, где была собрана переписка между Филиппом и Годфри.
Только отчаяние могло заставить его открыть эту коробку. Взяв наугад первое из лежащих писем, он начал читать.
Мой высокочтимый сир и отец!
Как ты и приказывал, наиболее опасные из числа Шестнадцати были казнены в Париже. Поскольку Мэтью отсутствовал и никак не мог осуществить казни собственноручно, Майенн охотно взялся мне помочь. Он благодарил тебя за помощь в деле семейства Гонзага. Нынче, почувствовав себя в безопасности, герцог решил играть с обеими сторонами, одновременно ведя переговоры с Генрихом Наваррским и Филиппом Испанским. Но как ты любишь повторять, ум еще не означает мудрость.
Пока в письме не было ничего, кроме обсуждения тогдашних политических ухищрений Филиппа. Мэтью все же заставил себя читать дальше.
Теперь о других делах… Я нашел того, кого евреи называют Биньямином бен Габриелем, кто известен императору как Бенжамен Фукс и кто сам себя предпочитает именовать Бенжаменом Благословенным. Твои опасения подтвердились. Он находится на востоке, перемещаясь между двором императора Рудольфа, замками Батори, Дракулы и дворцом его императорского величества в Константинополе. До моих ушей не раз долетали тревожные слухи об отношениях Бенжамена и графини Эржебет. Если эти слухи будут распространяться и дальше, последует вмешательство Конгрегации, которое окажется губительным для семьи и тех, кто нам дорог.
Срок пребывания Мэтью в Конгрегации близится к концу, ибо он почти выслужил свои пятьдесят лет. Если ты не желаешь вмешивать его в дело, которое самым прямым образом связано с ним и его родословной, умоляю тебя заняться этим лично или незамедлительно отправить в Венгрию того, кому ты всецело доверяешь.
Помимо рассказов об излишествах графини Эржебет и произведенных ею убийствах, пражские евреи схожим образом говорят о неслыханном ужасе, охватившем их квартал, когда Бенжамен пригрозил убить их любимого рабби и одного колдуна из Хелма. Нынче Прага полна невообразимых известий о некоем заколдованном существе, сделанном из глины. Существо это бродит по улицам и оберегает евреев от тех, кто был бы не прочь попировать на их крови. По словам евреев, Бенжамен разыскивает и другую ведьму, англичанку. Они утверждают, что в последний раз видели ее в обществе сына Изабо. Такого просто не может быть, поскольку Мэтью сейчас в Англии и он бы ни за что не опустился до общения с ведьмой.
Мэтью с шипением выдохнул ртом воздух и стал читать дальше.
Возможно, они со страху перепутали английскую ведьму с английским демоном Эдвардом Келли, которого Бенжамен посещал в императорском дворце. Было это в мае. Согласно твоему другу Йорису Хуфнагелю, несколькими неделями позже Келли был отдан Бенжамену под надзор. Это случилось после того, как демона обвинили в убийстве одного из императорских слуг. Бенжамен заточил Келли в замок Кршивоклат, откуда тот попытался бежать и едва не погиб.
