Отец, я должен поделиться с тобой и другими добытыми сведениями. Делаю это с крайней неохотой, ибо сведения могут оказаться порождением фантазий и страха. Мои осведомители доносят, что в Венгрии у графини и Бенжамена побывал Герберт. Ведьмы города Пожонь
[54] подали официальную жалобу Конгрегации на троих упомянутых нечестивцев, которые захватывали и пытали городских ведьм. Одной ведьме удалось бежать. Вот слова, произнесенные ею перед смертью: «Они ищут внутри нас Книгу Жизни».
Мэтью вспомнилась ужасающая фотография убитых родителей Дианы с располосованными телами.
Упомянутые темные дела подвергают семью изрядной опасности. Герберт успел зачаровать Бенжамена магической силой, доступной ведьмам. Этому надо положить конец. Сына Мэтью нужно не только разлучить с Эржебет Батори, но и держать как можно дальше от графини, иначе тайна твоей истинной пары окажется раскрытой. А еще мы должны полностью отбить у ведьм охоту продолжать поиски Книги Жизни. Ты обязательно найдешь наилучший способ достичь этих целей: действуя сам или призвав на помощь братство.
Остаюсь твоим смиренным слугой и вручаю твою душу Богу в надежде, что Он позаботится о благополучии нас обоих, дабы мы смогли свидеться и поговорить об упомянутых делах свободнее, нежели нам позволяют нынешние обстоятельства.
Твой любящий сын Годфри.
Написано в стенах братства в Париже и отправлено декабря 20-го дня 1591 года
Мэтью аккуратно сложил письмо.
По крайней мере, теперь у него появилась идея, где вести поиски. Он отправится в Центральную Европу и сам займется поисками Бенжамена.
Но сначала нужно рассказать Диане о том, что он узнал. Он и так скрывал от нее, насколько возможно, новости о Бенжамене. Дальше скрывать нельзя.
Первое Рождество в жизни наших малышей оказалось на редкость ярким и праздничным. Восемь вампиров, две ведьмы, одна кандидатка в вампирши и трое собак не давали им скучать.
Мэтью с гордостью показывал всем полдюжины седых прядок, которые я с помощью заклинаний подарила ему на Рождество, и радостно сообщал, что каждый год к ним будут прибавляться новые. Я попросила в подарок и получила тостер на шесть ломтиков хлеба, а также изумительно красивую старинную перьевую ручку, инкрустированную серебром и перламутром. Изабо раскритиковала эти подарки, сочтя их недостаточно романтичными для пары, которая недавно поженилась. Но мне не требовались новые драгоценности. Я не хотела ни путешествовать, ни наряжаться. Меня полностью устраивал тостер.
Фиби долго убеждала всю семью думать о подарках, изготовленных собственными руками или переданных по наследству. Добавлю, что речь шла не о каких-то безделушках, а о вещах, имеющих значимость и практическую ценность. Джек нарисовал свитер, который для него связала Марта. Изабо подарила ему запонки, некогда принадлежавшие Филиппу. В ушах Фиби сверкали изумруды. Я было подумала, что их подарил ей Маркус. Но Фиби почему-то отчаянно покраснела и торопливо пояснила: Маркус подарил ей нечто сделанное своими руками. По соображениям безопасности она оставила подарок жениха в Сет-Туре. Видя ее пылающие щеки, я решила не углубляться в расспросы. Сара и Изабо обрадовались одинаковым фотоальбомам, где был подробно запечатлен первый месяц жизни близнецов.
А затем появились пони.
– Филипп и Ребекка, конечно же, должны ездить верхом, – заявила Изабо таким тоном, словно это было само собой разумеющимся.
Под ее пристальным взглядом конюх Жорж открыл двери трейлера и вывел двух лошадок.
– Дети с ранних лет будут видеть лошадей и привыкнут к ним раньше, чем усядутся в седло.
Похоже, у меня со свекровью имелись расхождения насчет того, как скоро может настать сей благословенный день.
– Эта порода называется пасо фино, – продолжала Изабо. – Андалузская порода великовата для новичков. Фиби призывала нас дарить вещи, переходящие по наследству, но я никогда не была рабыней принципа.
Жорж вывел из трейлера третью лошадь. Это была уже знакомая мне Ракаса.
– Диана просила пони с тех пор, как научилась говорить. Наконец ее мечта осуществилась, – сказала Сара.
Ракаса подошла к моей тетке и решила обследовать ее карманы: не найдется ли там чего-нибудь вкусненького вроде яблока или мятных леденцов. Сара испуганно отпрыгнула:
– У лошадей такие крупные зубы!
– Возможно, Диана сумеет научить это норовистое животное хорошим манерам. Мне не удалось, – призналась Изабо.
– Дайте-ка ее мне, – попросил Джек, берясь за поводья.
Ракаса с покорностью овечки пошла за ним.
– А я думала, ты типично городской парень! – крикнула ему вслед Сара.
– Моей первой работой… я говорю о первой достойной работе… было управляться с лошадьми джентльменов, на которых они приезжали в «Кардинальскую шапку», – ответил Джек. – Ты забываешь, бабуля Сара, что тогдашние города были полны лошадей. Да и свиней хватало. И их де…
– Где животные, там и продукты их жизнедеятельности, – поспешил вклиниться Маркус.
Юный пасо фино, которого он держал под уздцы, успел подтвердить его слова.
– Дорогая, ты возьмешь второго?
Фиби кивнула. Чувствовалось, она не впервые стояла рядом с лошадью. Вслед за Джеком она и Маркус повели лошадок в конюшню.
– Помните кобылку Розиту? – спросила Изабо. – Шустрая лошадка. Сама себя назначила главной в нашем табуне. Я хотела привезти сюда и Бальтазара, но, поскольку он пылает нежностью к Розите, пока оставила в Сет-Туре.
Мне казалось немыслимым, как громадный жеребец, на котором ездил Мэтью, мог заинтересоваться маленькой Розитой.
После обеда мы расселись в библиотеке, окруженные напоминаниями о долгой жизни Филиппа де Клермона. В каменном очаге трещали дрова. И вдруг Джек встал и подошел к Мэтью:
– Это мой подарок тебе. Вообще-то, всем нам. Grand-mère
[55] говорила, что это есть у всех уважающих себя семей. – Джек протянул Мэтью лист бумаги. – Если тебе понравится, мы с Фернандо сделаем флаг для здешней башни.
Мэтью внимательно смотрел на лист.
– Но если не нравится… – Джек потянулся, чтобы забрать подарок, но Мэтью перехватил его руку:
– По-моему, это просто замечательно! – Мэтью взглянул на парня, которого мы всегда будем считать нашим первенцем, хотя я его не рожала, а Мэтью не делал его вампиром. – Покажи матери. Послушаем ее мнение.
Я ожидала увидеть монограмму или геральдический щит. Меня просто ошеломил символ, придуманный Джеком для нашей семьи. Это был совершенно новый уроборос. В отличие от традиционного, где змей кусал собственный хвост, здесь было два существа, соединенных в круг, который не имел ни начала, ни конца. Первый был змеем де Клермонов. Второй, точнее, вторая – моей огнедышащей драконихой с поджатыми лапами и распростертыми крыльями. На ее голове покоилась корона.
