– У меня было много помощников.
Мне сдавило горло. Улыбнувшись Джеку и малышу, я перевела взгляд на Сару и Агату. Склонившись друг к другу, как две школьницы, они сплетничали о заседании Конгрегации. Фернандо развлекал Софи и Натаниэля рассказами о скованном поведении Герберта и всплесках ярости Доменико. Фиби и Маркус, встретившись после недолгой разлуки, самозабвенно целовались. Болдуин теперь стоял рядом с Мэтью. Тот по-прежнему держал на руках Бекку. Я подошла к ним.
– Возьми, брат. Возвращаю, – сказала я, протягивая ему ключ де Клермонов.
Моя ладонь ощущала тяжесть старинного металла.
– Оставь себе. – Болдуин согнул мои пальцы, и ключ оказался зажатым у меня в кулаке.
Разговоры в гостиной смолкли.
– Что ты сказал? – прошептала я.
– Я сказал, чтобы ты оставила ключ себе.
– Ты ведь не…
– Да, именно это я и имел в виду. В семье де Клермон у каждого есть свое дело. Ты это знаешь. – Золотисто-карие глаза Болдуина вспыхнули. – С сегодняшнего дня ты председательствуешь на встречах Конгрегации.
– Я не могу. Я же профессор! – запротестовала я.
– Расписание встреч Конгрегации составляется заранее. Соотнеси с ним свои лекции. Пока ты отвечаешь на электронные письма… – с напускной суровостью добавил Болдуин, – ты без труда урегулируешь свои дела. Всегда что-то можно передвинуть. Я слишком долго пренебрегал своими семейными обязанностями. Я же воин, а не политик.
С немой мольбой я взглянула на Мэтью, однако на сей раз он не собирался меня спасать. И в его глазах я видела не привычную готовность опекать, а гордость.
– А как же твои сестры? – спросила я, пытаясь остановить поток лихорадочных мыслей. – Верена наверняка будет возражать.
– Это было предложение Верены, – ответил Болдуин. – И потом, ты ведь тоже моя сестра.
– Значит, решено. Диана будет председательствовать в Конгрегации, пока не устанет от этой работы. – Изабо расцеловала меня в обе щеки. – Ты только представь, какая физиономия будет у Герберта, когда он узнает о решении Болдуина!
Я молча сунула ключ обратно в карман. Голова продолжала идти кругом.
– А день-то распогодился, – сказала Изабо, глядя на яркое весеннее солнце. – Идем погуляем перед обедом по саду. Ален с Мартой столько всего наготовили, причем без помощи Фернандо. От этого Марта находится в потрясающе хорошем настроении.
В гостиной снова стало шумно от разговоров и смеха. Мэтью передал Бекку Саре.
– Только не слишком долго, – сказала нам вслед Сара.
Как только мы остались вдвоем, изголодавшийся Мэтью стал меня целовать. Постепенно его поцелуи делались крепче и отчаяннее. Еще одно напоминание, что Мэтью пока не вернул себе прежнего контроля над бешенством крови. Он с трудом выдержал мое отсутствие, пусть и кратковременное.
– Расскажи мне про Венецию, mon coeur. Надеюсь, все прошло без осложнений? – спросил он, восстановив равновесие.
– Я потом расскажу во всех подробностях. Пока же должна тебя предостеречь: Герберт опять замышляет недоброе. Он цеплялся к каждому моему слову.
– А чего ты ожидала? Происков Герберта можешь не бояться. Мы выясним, какую игру он ведет.
То, что я увидела в следующее мгновение, заставило меня остановиться и замереть.
– В чем дело, Диана? Ты идешь? – нетерпеливо спросил Мэтью.
– Я постою здесь немного. Соберусь с мыслями. Ты иди. Я тебя догоню.
Мэтью странно на меня посмотрел, но спорить не стал.
«Я знал: ты первая меня увидишь».
Голос Филиппа был совсем тихим. Сквозь него я по-прежнему видела разномастную мебель Изабо. Но меня это не волновало. Передо мной был прежний Филипп – сильный, красивый, без малейших следов издевательств Бенжамена. Он улыбался. Его глаза сверкали от восхищения и нежности.
– Почему я?
«Потому что у тебя теперь есть Книга Жизни. Ты больше не нуждаешься в моей помощи».
Наши глаза встретились.
– Завет… – начала я.
«Слышал. Я многое слышу. – Улыбка Филиппа стала еще шире. – Я горд, что завет разрушила одна из моих дочерей. Ты действовала замечательно».
– И то, что я тебя вижу, мне в награду? – спросила я, сдерживая слезы.
«Одна из наград, – ответил Филипп. – Со временем ты получишь и другие».
– Эмили. – Едва я произнесла ее имя, облик Филиппа начал таять. – Нет! Не уходи. Я не стану задавать вопросы. Просто скажи ей, что я люблю ее.
«Она это знает. И твоя мама тоже. – Филипп мне подмигнул. – Я со всех сторон окружен ведьмами. Только Изабо не говори. Ей бы это не понравилось».
Я засмеялась.
«А вот это награда мне за годы хорошего поведения… Ты никак собралась слезу пустить? Я больше не хочу слез. Слышишь?»
Филипп погрозил мне пальцем.
«Меня уже тошнит от слез».
– И чего ты хочешь вместо слез? – спросила я, вытирая глаза.
«Больше смеха. Больше танцев. – Глаза Филиппа озорно блеснули. – И больше внуков».
– Это зависит не только от меня, – сказала я и снова засмеялась.
«Только боюсь, доченька, в будущем тебя ждет не только смех. – Филипп перестал улыбаться. – Диана, твоя работа не закончена. Богиня просила меня вернуть тебе вот это».
Он протянул мне серебряную стрелу с золотым наконечником, которой в январе я пробила сердце Бенжамена.
– Не нужна мне ее стрела. – Я попятилась и даже подняла руку, чтобы оттолкнуть нежелательный подарок.
«Я тоже не хотел брать, но ведь кто-то должен осуществлять справедливость».
– Диана! – окликнул меня Мэтью.
Если бы не стрела богини, я бы не услышала голос мужа.
– Иду! – крикнула я в ответ.
Глаза Филиппа были полны симпатии и понимания. Я нерешительно дотронулась до золотого наконечника. Едва мои пальцы его коснулись, стрела исчезла, и я снова ощутила ее тяжесть в спине.
«С первого момента нашей встречи я знал, что ты – та», – сказал Филипп.
Слова Филиппа странным образом перекликались со словами Тимоти Уэстона, сказанными мне сначала в Бодлианской библиотеке, а потом и у него дома.
В последний раз улыбнувшись мне, призрак Филиппа начал таять.
– Постой! – крикнула я. – Что значит «та»?
«Та, кто сможет взять на себя мои тяготы и не сломаться, – прошептал мне на ухо Филипп, и моя щека ощутила легкое прикосновение его губ. – Но ты не понесешь их одна. Помни об этом, доченька».
Я не удержалась и всхлипнула на прощание.
– Диана? – Теперь уже Мэтью стоял в дверях. – Что случилось? Ты как будто призрака увидела.
