– Будут и другие подарки, – сказал Мэтью, награждая меня неспешным, чувственным поцелуем.
– А где Фернандо и Сара?
Меня почти не заботило, что кто-то может услышать наши любовные игры, однако полного безразличия я еще не достигла.
– Они в садовом гамаке. Наслаждаются газетой.
– Тогда нам нужно поторопиться.
Местные газеты не утруждали себя обилием новостей, зато были перегружены рекламой. Чтобы их прочитать, хватало десяти минут. В крайнем случае пятнадцати, если вас интересовали школьные базары или хотелось узнать, в магазинах какой из трех компаний выгоднее всего покупать отбеливатель.
– Утром я прогулялся за «Нью-Йорк таймс», – сообщил Мэтью.
– Всегда готов, верно? – Я коснулась его; Мэтью выругался по-французски. – Ты похож на Верену. Настоящий бойскаут.
– Не всегда, – возразил Мэтью, закрывая глаза. – И уж точно не сейчас.
– А еще ты жутко самоуверенный. – Я наградила его дразнящим поцелуем. – Надо же, не поленился сгонять за «Нью-Йорк таймс». Пока ты ездил, я могла устать от жары, поддаться раздражению или гормональному всплеску. Что тогда? Достаточно было купить одну из газет, выходящих в Олбани. Им бы надолго хватило.
– Я рассчитывал, что мои подарки быстро поднимут тебе настроение.
– Ой, не знаю. – Я снова пошевелила рукой и услышала вторую порцию французской ругани. – Почему бы мне сначала не развернуть этот подарок? Потом покажешь остальные.
К одиннадцати часам моего праздничного утра ртуть в термометре перевалила за девяносто градусов
[20]. Августовская жара не думала отступать.
Беспокоясь о Сарином огороде, я соединила четыре шланга, скрепив их клейкой лентой и соответствующим заклинанием. Живительная влага стала досягаемой для всех грядок и цветочных клумб. В наушниках звучал «Флитвуд Мак». Дом непривычно затих и затаился, словно ожидая каких-то событий. Я настолько привыкла слышать музыку любимой группы моих родителей, что поспешила заполнить эту тишину.
Я тащила свой шланг через лужайку, когда мое внимание привлек большой металлический флюгер на крыше хмельного сарая. Вчера его здесь не было. С каких это пор дом распространил свои игры и на хозяйственные постройки? Пока я пыталась найти ответ, на коньке крыши прямо из воздуха появились еще два флюгера. Ненадолго замерев, как только что проклюнувшиеся ростки, они принялись бешено вращаться. Когда эта круговерть закончилась, стрелки всех трех указывали на север. Будем надеяться, что дождь не заставит себя ждать, а пока удовольствуемся шлангом.
В самый разгар моего обильного полива меня вдруг крепко обняли сзади.
– Слава богу! Я переволновался из-за тебя.
Гитары и барабаны заглушали этот низкий, сочный голос, но я сразу же узнала его. Я вырвала пуговки наушников и повернулась лицом к своему лучшему другу, чьи глубокие карие глаза были полны тревоги.
– Крис! – воскликнула я, обнимая его широкие плечи. – Что ты здесь делаешь?
Я быстро оглядела Криса, но не нашла никаких перемен. Те же коротко стриженные вьющиеся волосы, та же кожа цвета грецкого ореха, те же высокие скулы под прямыми бровями. Его широкий рот тоже ничуть не изменился.
– Что делаю? Тебя ищу! – ответил Крис. – Как прикажешь все это понимать? В ноябре прошлого года ты словно сквозь землю провалилась. Не отвечала ни на звонки, ни на электронные письма. Я просмотрел список преподавателей на нынешний семестр. Тебя там нет! Мне пришлось хорошенько напоить декана исторического факультета, и только тогда он раскололся и сказал, что ты отсутствуешь по состоянию здоровья. Я испугался: уж не при смерти ли ты? А ты, оказывается… беременна.
«Одной новостью меньше», – подумала я.
– Я жутко виновата, Крис, но там, где я была, мобильная связь не действует. Интернет тоже.
– Могла бы позвонить по обычному телефону, – возразил Крис, не собираясь отпускать меня с крючка. – Я отправлял сообщения твоим теткам, посылал письма. Никакого ответа.
Я почувствовала на себе холодный вопросительный взгляд Мэтью. Фернандо тоже заинтересовался неожиданным гостем.
– Диана, кто это? – тихо спросил Мэтью, вставая рядом со мной.
– Крис Робертс. А кто вы, черт побери?! – задиристо спросил Крис.
– Это Мэтью Клермон, действительный член колледжа Всех Душ в Оксфорде… И мой муж, – добавила я.
У Криса отвисла челюсть.
– Крис! – позвала его с крыльца Сара. – Иди же сюда. Давай обнимемся!
– Привет, Сара! – Крис помахал ей рукой, затем повернулся и с упреком посмотрел на меня. – Так, значит, замуж вышла?
– Ты ведь останешься у нас на выходные? – поинтересовалась Сара.
– Пока не знаю, Сара. Это будет зависеть… – Крис буравил глазами то Мэтью, то меня.
– Зависеть от чего? – спросил Мэтью, морща лоб.
Сейчас он был похож на раздраженного аристократа.
– От того, насколько быстро я разберусь, почему Диана вышла замуж за такого, как вы, Клермон, и пойму, заслуживаете ли вы ее. И нечего корчить из себя потомственного английского аристократа. У меня своя родословная, причем достаточно длинная. Мои предки вкалывали на плантациях. Так что лорды меня не впечатляют. – Крис направился к дому.
– А где Эм? – на ходу спросил он.
Сара замерла. Ее лицо побелело. Фернандо влетел на крыльцо, вставая рядом.
– Почему бы нам не зайти в дом? – предложил он, пытаясь оттеснить Сару от Криса.
– Можно вас на пару слов? – Мэтью взял Криса за руку.
– Не надо, Мэтью. Мне пришлось сообщать эту весть Диане. Расскажу и Крису. – Сара говорила с трудом, но говорила. – Эмили умерла в мае… от тяжелого сердечного приступа.
– Боже мой, Сара! Прими мои запоздалые соболезнования.
Крис обнял мою тетку, но бережнее, чем меня. Плотно зажмурившись, он покачивался, и Сара качалась вместе с ним. Ее тело не было плотно сжатым комком горя, как прежде. Сара стала значительно спокойнее. Подобно Фернандо, она никогда окончательно не оправится после смерти Эмили – слишком велика была потеря. Но я замечала маленькие признаки ее возвращения к жизни. Хотя и медленно, но Сара училась жить заново.
Крис открыл глаза и посмотрел на меня поверх плеча Сары. Я увидела гнев и боль, невыразимую печаль и вопросы, требующие ответа. «Почему ты мне не сказала? Где вообще ты была? Почему не позволила мне помочь?»
– Я бы хотела поговорить с Крисом… наедине, – сказала я.
– Идите в гостиную, – предложила Сара, высвобождаясь из объятий Криса и вытирая глаза.
Теткин кивок подбодрил меня. Теперь я могла рассказать Крису нашу семейную тайну. Плотно сомкнутая челюсть Мэтью намекала на иные, далеко не дружеские чувства.
