В следующий раз я лучше обожду Мэтью на улице.
– А где машина? – спросила я, оглядывая стоянку.
– Поставил в тени, чтобы не грелась, – сказал он, забирая у меня сумку. – До лаборатории мы и пешком дойдем. Персоналу разрешается оставлять машины здесь. Удобное место и совсем близко от лаборатории. – Он ободряюще посмотрел на меня. – Нам обоим здесь непривычно. Но потом освоимся.
Я кивнула, вдыхая теплый воздух. Мэтью почему-то не стал вешать мою сумку на плечо, а понес, держа за короткую ручку.
– Как только я окажусь в библиотеке, мне станет легче, – сказала я, убеждая не только Мэтью, но и себя. – Ну что, пойдем на твою новую работу?
Мэтью протянул мне левую руку. Я сжала ее, и его лицо потеплело.
– Веди, – коротко сказал он.
Мы пересекли Уитни-авеню возле сада, заполненного скульптурами динозавров, срезали путь, обогнув сзади Музей естественной истории, основанный филантропом Пибоди. Оттуда было рукой подать до высотного здания, где находились лаборатории Криса. Я замедлила шаги. Мэтью задрал голову, скользя глазами вверх по этажам:
– Нет. Только не здесь. Это хуже, чем Бейнеке.
Он пристально смотрел на заурядные очертания Биологической башни Клайна, или ББК, как ее называли в кампусе. Библиотеку Бейнеке, где были собраны редкие книги и манускрипты и где белые мраморные стены изобиловали нишами, мой муж уподобил громадной ванночке для кубиков льда.
– Мне это напоминает…
– Здание твоей оксфордской лаборатории тоже не отличается особой красотой, – сказала я, не дав ему договорить. – Довольно с меня одной его яркой аналогии, накрепко врезавшейся в память. – Идем.
Теперь настал черед Мэтью упрямиться. В здание мы вошли под аккомпанемент его ворчания. Сотрудник охраны попросил мужа надеть на шею сине-белый университетский шнурок с прикрепленной магнитной карточкой, удостоверяющей личность. Мэтью отказался. В лифте он продолжал ворчать и жаловаться, а в коридоре, пока мы искали дверь лаборатории Криса, смотрел на меня так, словно я вела его в пыточную камеру.
– Мэтью, тебе здесь понравится. Студенты Криса будут просто в восторге от знакомства с тобой, – говорила я, пытаясь его успокоить.
Мэтью был ученым с мировым именем. Он входил в состав профессуры Оксфорда – одного из немногих учебных заведений, к которому в привередливом Йеле относились с уважением.
– Последний раз я общался со студентами, когда мы с Хэмишем преподавали в колледже Всех Душ. – Он даже отвернулся, пряча свою нервозность. – Я больше гожусь для исследовательской лаборатории.
Я дернула Мэтью за руку, вынудив остановиться. Он нехотя посмотрел на меня.
– Вспомни, как в елизаветинском Лондоне ты терпеливо обучал Джека и Энни.
– Это совсем другое. Они были… – Он не договорил. В глазах мелькнула тень.
– Семьей? – Я ждала ответа, и он нехотя кивнул. – Так и студенты хотят того же, чего хотели Энни и Джек: твоего внимания, честности и веры в них. У тебя все замечательно получится. Обещаю.
– Меня устроит и сносный результат, – пробормотал Мэтью, оглядывая коридор. – Вот она, лаборатория Кристофера. Идем. Он пригрозил, что в случае опоздания отберет у меня пропуск.
Крис распахнул дверь. Вид у моего друга был измотанный. Мэтью торопливо прижал дверь ногой.
– Вы пришли впритык, Клермон. Еще минута – и я бы начал без вас. Привет, Диана. – Крис поцеловал меня в щеку. – Никак не ожидал увидеть тебя здесь. Почему ты не в Бейнеке?
– По причине срочной курьерской доставки. – (Мэтью протянул мне сумку.) – Я принесла лист из «Ашмола-782». Помнишь, мы говорили?
– А-а, да. Помню, – без малейшего интереса ответил Крис.
Их с Мэтью наверняка занимали другие вопросы.
– Вы оба мне обещали, – сказала я.
– Да. Займемся и твоим «Ашмолом-782». Кстати, а где Мириам?
– Я передал Мириам ваше приглашение. Передавать ее ответ не стану – поберегу ваши уши. Она приедет сюда, если сочтет нужным и когда ей это будет удобно.
Мэтью достал карточку с фотографией. Зная, какие снимки делают в отделе найма, я удивилась. Даже они не посмели сфотографировать Мэтью кое-как. Со снимка смотрело лицо фотомодели.
– Мне сказали, что теперь я полноправный сотрудник вашей лаборатории.
– Отлично! Тогда идемте работать. – Крис торопливо набросил снятый со стойки белый халат, второй он подал Мэтью.
– У себя я обходился без халатов, – поморщился Мэтью.
– Я не настаиваю, но без халата я вас к оборудованию не допущу.
С этими словами Крис повернулся, собравшись уйти. К нему подошла женщина с пачкой листов. На ней был белый лабораторный халат с вышитой фамилией КОННЕЛИ. Выше красным маркером было приписано: «Бикер».
– Благодарю, Бикер. – Крис быстро просмотрел листы. – Прекрасно. Никто не отказался.
– Что это за бумаги? – полюбопытствовала я.
– Обязательства по неразглашению сведений. Крис сказал, что никому из вас их подписывать не нужно. – Бикер приветственно кивнула Мэтью. – Для нас большая честь видеть вас в нашей лаборатории, профессор Клермон. Я Джой Коннели, непосредственная заместительница Криса. В данный момент у нас нет заведующего лабораторией, и мне приходится самой заниматься этой работой, пока Крис не найдет либо мать Терезу, либо Муссолини. Вас не затруднит провести карточкой по сканеру? Он отметит время вашего прихода. Уходя, нужно сделать то же самое. Это помогает вести учет. – Она указала на сканер возле двери.
– Хорошо, доктор Коннели. – Мэтью послушно провел карточкой по сканеру; однако халат он так и не надел.
– Профессору Бишоп тоже необходимо идентифицироваться. Лабораторный протокол. И пожалуйста, зовите меня Бикер
[22]. Так меня все зовут.
– Почему? – удивился Мэтью.
Я вытащила из сумки карточку. Как всегда, она оказалась на самом дне.
– Крис считает, что прозвища лучше запоминаются, – пояснила Бикер.
– Когда он впервые читал лекцию старшекурсникам, к нему пришло семнадцать Эми и двенадцать Джаредов, – добавила я. – Думаю, тот кошмар он помнит до сих пор.
– К счастью, доктор Коннели, у меня превосходная память. Я помню не только имена, но и кое-что другое. В частности, вашу чудесную статью о каталитической РНК.
Мэтью улыбнулся. Доктор Коннели была польщена.
– Бикер! – рявкнул из глубины лаборатории Крис.
