«Еще раз»? У меня пересохло во рту. Каждое взятие образцов ДНК пусть и незначительно, но повреждало пергамент. Что еще хуже, это могло повредить палимпсест. Я направилась к столу.
– А-а, Диана, привет! – крикнул заметивший меня Крис. Он перехватил меня на полпути и заключил в объятия. – Здравствуйте, – сказал он Галлогласу. – Я Крис Робертс, друг Дианы.
– Галлоглас. Племянник Мэтью. – Галлоглас оглядел помещение лаборатории и поморщился. – Это ваша химия так воняет?
– Аспиранты решили подшутить над Мэтью.
Крис указал на компьютерный терминал, увешанный связками чесночных головок. К коврику мыши была прилеплена присоска с распятием, какие часто помещают на приборную доску автомобилей. Крис с вампирской пристальностью вглядывался в мускулистую шею Галлогласа и вдруг спросил:
– Вы занимаетесь борьбой?
– Ну… бывало… для развлечения. – Галлоглас застенчиво опустил глаза; на щеках обозначились ямочки.
– Случайно, не греко-римской? – задал новый вопрос Крис. – Мой партнер повредил колено и в ближайшие месяцы не появится на ковре. Я подыскиваю временную замену.
– Пожалуй, мой стиль борьбы больше греческий. Насчет римской не знаю.
– А где вы учились? – поинтересовался Крис.
– Дед меня учил. – Галлоглас наморщил лоб, словно вспоминая давние уроки. – Думаю, ему довелось и с великаном бороться. Свирепый был воин.
– Вы говорите про деда по вампирской линии? – спросил Крис, и Галлоглас кивнул. – Должно быть, борьба вампиров – захватывающее зрелище, – улыбнулся Крис. – Что-то вроде борьбы аллигаторов, только без хвостов.
– Крис, никакой борьбы. Я не шучу! – взвилась я.
Не хотелось брать на себя ответственность, пусть и косвенную, за возможные телесные повреждения. Гениев, отмеченных Фондом Макартура, надо беречь.
– Умеешь ты испортить удовольствие, – буркнул Крис и пронзительно свистнул. – Оборотень! Ваша жена пришла.
Оборотень?
– Я знаю, Кристофер, – холодным тоном ответил Мэтью, но тут же обворожительно улыбнулся мне. – Диана, поскучай немного. Сейчас Джанетт закончит, и мы пойдем.
– Так Геймбоя зовут Джанетт? – удивленно пробормотал Крис. – Я и не знал.
– Я знала. И Мэтью тоже. Может, объясните, почему она находится в моей лаборатории? – спросила Мириам. – Степень доктора философии Джанетт получит в области вычислительной биоинформатики. Ее место там, где полно компьютеров, а не пробирок.
– Мне нравится устройство ее мозгов, – пожал плечами Крис. – Она геймер и в результатах исследований замечает закономерности, которые мы упускаем из виду. Собственно биологией она не занимается. И что такого? Биологов у меня и так под завязку. – Крис взглянул на погруженных в работу Мэтью и Геймбоя и покачал головой.
– Что тебе не нравится? – спросила я.
– Мэтью понапрасну растрачивает себя в исследовательской лаборатории. Аудитория – вот место для твоего мужа. Он прирожденный преподаватель. – Крис похлопал Галлогласа по руке. – Если захотите встретиться со мной в спортзале, позвоните. У Дианы есть мой номер.
Крис вернулся к работе, а я переключила внимание на Мэтью. Эту сторону характера мужа я видела лишь мельком, когда в Лондоне он общался с Энни и Джеком. Однако Крис был прав. Мэтью применял все, что имелось в арсенале преподавателя: подражание, подбадривание, терпение, нужную долю похвал и примесь юмора.
– Почему бы нам не взять еще один мазок с поверхности? – спросила Геймбой. – В прежний наверняка попала ДНК мышей, но если выбрать новое место, это может дать другой результат.
– Возможно, – согласился Мэтью, – но в средневековых библиотеках было полным-полно мышей. Вы сначала возьмите образец, а потом можете брать мазок.
Геймбой вздохнула и направила руку.
– Вдохните поглубже, Джанетт, – посоветовал Мэтью, подбадривая ее кивком. – Не торопитесь.
С величайшей осторожностью Геймбой ввела в самый край пергамента тончайшую, почти невидимую иглу.
– Первый этап пройден, – тихо сказал Мэтью. – Теперь двигайте медленно и без остановки.
– У меня получилось! – завопила Геймбой.
Можно подумать, что ей удалось расщепить атом. Раздались одобрительные возгласы. Ее поздравляли. «Давно пора», – сдержанно отреагировала Мириам. Но Геймбой ждала реакции Мэтью. Все остальное ее не трогало.
– Эврика! – Мэтью широко раскинул руки, и Геймбой заулыбалась во весь рот. – Хорошая работа, Джанетт. Мы еще сделаем из вас генетика.
– Ни в коем случае! Я уж лучше буду собирать компьютер из запчастей, чем повторять такое. – Геймбой буквально содрала с рук перчатки.
– Я освободился, дорогая. Как ты провела время? – спросил Мэтью, подходя ко мне и целуя в щеку.
Он вопросительно посмотрел на Галлогласа. Тот молчаливо подтвердил, что со мною ничего плохого и опасного не случилось.
– В Бейнеке я… применила магию.
– Мне как, волноваться на этот счет?
Наверное, он подумал, что я вызывала ведьмин ветер или ведьмин огонь.
– Как видишь, обошлось без потрясений. Но я нашла зацепку, касающуюся одной из вырванных страниц «Ашмола-782».
– Быстро же ты. По пути к врачу расскажешь.
Мэтью провел карточкой по сканеру.
– Можешь особо не торопиться, – сказала ему Мириам. – С рутиной справимся и без тебя. Сто двадцать пять вампирских генов уже идентифицировано. Осталось всего четыреста. Крис взялся считать минуты.
– Не четыреста, а пятьсот, – возразил Крис.
– Ваше предсказание ошибочно, – заявила Мириам.
– Спорю на сто баксов, что нет, – предложил Крис, заглядывая в отчет.
– Это все, на что вы способны? – надула губы Мириам.
– Если я проиграю, то дома вытряхну из копилки все деньги и сообщу вам.
Теперь губы Мириам скривились.
– Идем, пока у них не начался спор по другому поводу, – сказал Мэтью.
– Они не спорят, – тихо возразил Галлоглас, придерживавший дверь для нас. – Они флиртуют.
Я даже рот разинула:
– С чего ты взял?
– Крис любит давать прозвища. Мэтью он назвал Оборотнем. А какое прозвище он дал Мириам?
Мэтью задумался.
– Кажется, никакого. Так и зовет Мириам.
– Вот именно, – расплылся в улыбке Галлоглас, и Мэтью выругался. – Можешь не дергаться, дядюшка. После убийства Бертрана Мириам всерьез не посмотрела ни на одного мужчину.
– Мириам и… человек? – Мэтью явно был ошеломлен.
– Ничего из этого не выйдет, – успокоил дядю Галлоглас, пропуская нас в лифт. – Сердце Крису она разобьет, но уж тут мы ничего не можем поделать.
