– Здесь все говорили, что ты не позволил бы Конгрегации осуществить правосудие по ее законам. Я им не поверил.
Хэмишу не нравились перемены, произошедшие в друге. Похоже, экскурсия в XVI век разбередила давние забытые раны.
– Я должен был бы разобраться с Ноксом и Гербертом еще тогда. Это ведь они помогли ведьме Сату Ярвинен похитить Диану и удерживать ее в развалинах Ла-Пьера. Прояви я тогда твердость, Эмили сейчас была бы жива. – Плечи Мэтью напряглись от тяжкого осознания упущенной возможности. – Но Болдуин запретил мне вмешиваться. Он заявил, что у Конгрегации и так достаточно хлопот.
– Ты имеешь в виду убийства вампиров? – спросил Хэмиш.
– Да. Болдуин считал, что расправа над Гербертом и Ноксом лишь ухудшит наше положение.
В газетах разных стран – от Лондона до Москвы – сообщалось о странных убийствах, когда жертвам перерезались вены, а на месте преступления не находили следов крови. Нападения и впрямь выглядели зверскими. Каждая статья подчеркивала странный метод убийства. Все это угрожало разоблачением вампиров перед людьми.
– Я не повторю прошлой ошибки и на сей раз не стану молчать, – продолжал Мэтью. – Пусть Рыцари Лазаря и де Клермоны не в состоянии защитить мою жену и ее близких. Зато я в состоянии.
– Мэтт, ты не убийца, – пытался урезонить друга Хэмиш. – Не позволяй гневу тебя ослеплять.
Когда черные глаза Мэтью взглянули на него, Хэмиш побледнел. Он знал, что Мэтью на несколько шагов ближе к животному миру, чем большинство двуногих, но впервые видел друга столь опасным. Сейчас Мэтью был похож на взбесившегося волка.
– Ты уверен, Хэмиш?
Обсидиановые глаза Мэтью сверкнули. Затем он повернулся и вышел из библиотеки.
Запах Маркуса Уитмора отдавал лакричным корнем. Нынче вечером к этому запаху примешивался густой аромат сирени. Мэтью без труда установил местонахождение сына: Маркус находился на третьем этаже замка. Возможно, острый вампирский слух позволил ему услышать напряженный разговор отца с Хэмишем. Мэтью испытал легкий укол совести, однако не оставил своего намерения. Чутье привело его к двери рядом с лестницей. Это добавило Мэтью гнева. Маркус посмел расположиться в старом кабинете Филиппа.
Постучавшись, Мэтью не стал дожидаться ответа и толкнул тяжелую дверь. Если не считать серебристого ноутбука, занявшего место расходной книги, кабинет ничуть не изменился со дня смерти Филиппа де Клермона в 1945 году. Возле окна – все тот же черный телефонный аппарат из бакелитовой пластмассы. Стопки тонких конвертов и пожелтевшие листы бумаги с загнувшимися от времени краями. Филипп вел очень обширную переписку. На стене по-прежнему висела старая карта Европы, на которой Филипп отмечал позиции гитлеровских армий.
Острая, резкая боль заставила Мэтью закрыть глаза. При всей своей проницательности отец не предвидел, что попадет в руки нацистов. Путешествие во времени сделало Мэтью неожиданный подарок: возможность увидеть отца живым и помириться с ним. За это он расплачивался сейчас, вторично переживая боль утраты и снова привыкая жить в мире, где уже не было Филиппа де Клермона.
Когда глаза Мэтью открылись, он увидел разгневанное лицо Фиби Тейлор. Маркусу хватило доли секунды, чтобы оказаться между Мэтью и теплокровной женщиной. К счастью, влюбленность Маркуса не привела к утрате им бдительности. Это несколько успокоило Мэтью. Но если бы он действительно хотел причинить Фиби вред, девица была бы уже мертва.
– Добрый вечер, Маркус, – выдавил из себя Мэтью, пораженный тем, что Фиби не принадлежала к типу женщин, которые нравились Маркусу; сын всегда предпочитал рыжеволосых. – Когда мы встретились, было не до знакомства, – продолжил Мэтью. – Я Мэтью Клермон, отец Маркуса.
– Я знаю, кто вы.
Произношение Фиби было не только британским. Оно было «правильным». Так говорили в закрытых привилегированных школах, загородных домах и загнивающих аристократических семьях. Маркус, всегда отличавшийся идеализмом и демократическими воззрениями, запал на особу голубых кровей.
– Добро пожаловать в нашу семью, мисс Тейлор, – слегка поклонился Мэтью, пряча улыбку.
– Зовите меня просто Фиби. – Она быстро обошла Маркуса и протянула правую руку, но Мэтью и не думал протягивать свою. – В кругах, где высоко ценят вежливость, вам, профессор Клермон, следовало взять мою руку и пожать ее.
Лицо Фиби выражало легкую досаду. Рука оставалась протянутой.
– Вы находитесь среди вампиров. С чего вы решили, что здесь действуют общепринятые правила вежливости?
Мэтью не мигая смотрел на подругу сына. Почувствовав дискомфорт, Фиби отвела взгляд.
– Фиби, можете считать мое приветствие излишне официальным, но должен сказать вам, что ни один вампир не прикоснется без разрешения к чужой паре. Даже к чужой невесте.
На среднем пальце левой руки девушки поблескивало кольцо с крупным изумрудом. Этот камень Маркус выиграл в карты лет двести назад, и было это в Париже. И тогда, и сейчас камень стоил немалых денег.
– Вот как? Маркус не говорил мне про это, – хмуро призналась Фиби.
– Однако я рассказал тебе о нескольких простых правилах. Наверное, пора их вспомнить, – прошептал невесте Маркус. – Если что-то в нашем поведении даст сбой, мы будем повторять наши свадебные клятвы.
– Зачем? Ты и сейчас не найдешь в них слово «подчиняться»! – запальчиво произнесла Фиби.
Упреждая спор влюбленных, Мэтью кашлянул.
– Я пришел извиниться за свою вспышку в библиотеке. Я слишком быстро поддался гневу. Прошу простить мне этот недостаток моего характера.
Причина была не только в характере, но Маркус, как и Хэмиш, этого не знал.
– Что за вспышка? – наморщила лоб Фиби.
– Ничего особенного, – ответил Маркус, хотя его лицо свидетельствовало об обратном.
– Я также зашел спросить: не согласишься ли ты осмотреть Диану? Ты ведь уже знаешь, что она беременна двойней. Мне думается, она находится в самом начале второго триместра. Там, откуда мы вернулись, иное представление о медицине и иные возможности. Поэтому мне хочется знать наверняка.
Мэтью протягивал сыну оливковую ветвь, пусть и невидимую. Как и рука Фиби, эта ветвь некоторое время оставалась в воздухе, прежде чем Маркус принял ее.
– К-конечно, – запинаясь, произнес Маркус. – Спасибо, что доверяешь мне осмотреть Диану. Я тебя не подведу. А Хэмиш прав, – добавил Маркус. – Сара была против вскрытия тела Эмили. Но даже если бы я и провел вскрытие, оно бы ничего не сказало о причинах смерти. Мы так никогда и не узнаем, была смерть Эмили вызвана естественными причинами или магической атакой.
Мэтью не хотелось затевать спор. Он точно выяснит, какую роль играл Нокс в смерти Эмили, и тогда уже решит, убивать колдуна быстро или заставить помучиться.
– Фиби, я был рад с вами познакомиться, – сказал Мэтью, не выдавая своих мыслей.
