Мэтью сделал несколько глотков. С каждой секундой Хаббард чувствовал себя все неуютнее.
– Мои дети подчиняются мне добровольно, – наконец буркнул он. – Они почитают меня, как и положено всяким Божьим детям.
– Какой же вы идеалист! – с легкой издевкой произнес Мэтью. – Вам ведь известно, кто придумал патриархальные семьи.
– Я уже говорил кто. Римляне! – резко проговорил Хаббард. – Я достаточно образован, вопреки вашим сомнениям на этот счет.
– Римскую патриархальную семью придумал Филипп. – Глаза Мэтью блестели, как после удачной шутки. – Филипп считал, что изнеженному и распущенному римскому обществу пойдет на пользу здоровая доза вампирской семейной дисциплины. Он напомнил римлянам о важности фигуры отца.
– Филипп де Клермон был виновен в грехе гордыни. Единственный истинный Отец – это Бог. Вы же христианин, Мэтью. Мы не можете не согласиться. – Хаббард говорил с жаром истово верующего.
– Возможно, – ответил Мэтью, словно всерьез раздумывая над доводами своего вампирского внука. – Но пока Бог не призвал нас к себе, главой буду я. Нравится вам, Эндрю, или нет, в глазах других вампиров я являюсь вашим патриархом, главой вашего клана, вашим альфа-самцом. Называйте, как вам угодно. И по вампирскому закону все ваши дети, включая Джека и тех, кого вы усыновили и удочерили, – все эти демоны, ведьмы и вампиры… они мои.
– Нет, – покачал головой Хаббард. – Я никогда и никоим образом не хотел принадлежать к семье де Клермон.
– Ваши «хочу» и «не хочу» уже не имеют значения. – Мэтью поставил стакан на стол и взял меня за руку.
– Чтобы требовать от меня верности, вам придется признать Бенжамена – моего создателя – своим сыном. А вы этого никогда не сделаете, – заявил Хаббард, начинавший терять самообладание. – Будучи нынешним главой де Клермонов, Болдуин очень серьезно относится к чести семьи и занимаемому ею положению. Учитывая проклятие, обитающее в вашей крови, он не позволит вам отпочковаться.
Мэтью не успел ответить на вызов Эндрю. Раздался предостерегающий крик Корры. Догадавшись, что Джек проснулся, я встала, собираясь подняться наверх. Я помнила, как в детстве он пугался незнакомых помещений.
– Оставайся здесь! – велел Мэтью, сильнее сжав мою руку.
– Джек нуждается во мне! – возразила я.
– Джек нуждается в сильной руке и твердых рамках, – мягко, но властно сказал Мэтью. – Он знает, что ты его любишь. Его захлестнут сильные чувства, а сейчас он вряд ли с ними справится.
– Я ему верю. – Мой голос дрожал от гнева и душевной боли.
– А я – нет, – жестко заявил Мэтью. – И не только гнев пробуждает в нем бешенство крови. Любовь и верность – тоже.
– Мне что же, игнорировать его? И не проси.
Когда же он выйдет из роли патриархального римлянина и поведет себя, как надлежит настоящему отцу?
– Прости, Диана. – В глазах Мэтью мелькнула тень, которую я считала ушедшей навсегда. – Я вынужден поставить потребности Джека на первое место.
– Какие потребности?
Джек успел не только проснуться, но и спуститься вниз. Он зевал. Волосы торчали во все стороны. Лоберо протиснулся мимо хозяина и побежал прямо к Мэтью, рассчитывая на похвалу за добросовестную работу.
– Тебе необходимо охотиться. Увы, луна сегодня слишком яркая, и даже я не могу управлять небесами. – Ложь лилась с языка Мэтью как мед; почесав Лоберо за ушами, он добавил: – Мы все отправимся: ты, я, твой отец и даже Галлоглас. Лоберо тоже может пойти с нами.
– Я не голоден, – морща нос, сказал Джек.
– Тогда не кормись. Но тебе надо поохотиться. Будь готов к полуночи. Я зайду за тобой.
– Зайдете за мной? – Джек растерянно посмотрел на меня, затем на Хаббарда. – Я думал, мы останемся здесь.
– Ты пойдешь туда, где живут Галлоглас и Мириам. Это в двух шагах отсюда. Эндрю пойдет с тобой. Видишь ли, этот дом недостаточно велик, чтобы в нем поместились ведьма и три вампира. Мы существа ночные, а Диане и малышам надо спать.
Джек с завистью посмотрел на мой живот:
– Я всегда хотел маленького братика.
– Не исключено, что вместо братика получишь двух сестренок, – усмехнулся Мэтью.
Моя рука инстинктивно опустилась на живот. Кто-то из близнецов снова заявил о себе. С момента появления Джека они стали вести себя гораздо активнее.
– Они уже шевелятся? – с детским изумлением спросил Джек. – Можно их потрогать?
Я посмотрела на Мэтью. Джек – тоже.
– Я покажу, как это делается. – Мэтью говорил вполне дружелюбно, но его глаза оставались жесткими и напряженными. Взяв руку Джека, Мэтью приложил ее к моему животу, выбрав место сбоку.
– Я ничего не ощущаю, – признался Джек, сосредоточенно морща лоб.
Через мгновение я ощутила невероятно сильный толчок, а вслед за ним острый локоток ударил мне в стенку матки.
– Ого! – Лицо Джека находилось в нескольких дюймах от моего, глаза восторженно сияли. – Неужели они целый день вас так дубасят?
– Теперь все чаще.
Мне хотелось пригладить Джеку волосы. Хотелось обнять его и пообещать, что впредь больше никто не сделает ему больно. Но я не могла проявить симпатию.
Уловив мои материнские чувства, Мэтью отвел руку Джека. Джек перестал улыбаться. Его это обидело. Злясь на опеку Мэтью, я потянулась к руке Джека, но Мэтью обнял меня за талию и притянул к себе. Внешне безобидный, этот жест показывал, кому я принадлежу.
Глаза Джека почернели.
Хаббард хотел было вмешаться, но Мэтью взглядом пригвоздил его к стулу.
За считаные секунды глаза Джека вновь обрели их обычный цвет. Когда они стали карими с зеленым отливом, Мэтью одобрительно улыбнулся:
– Твое инстинктивное желание защитить Диану вполне правильное. А вот в том, что ты сможешь защитить ее от меня, ты ошибаешься.
– Простите, Мэтью, – прошептал Джек. – Это не повторится.
– Извинение принимается. Но вынужден тебя огорчить: это повторится. Умение контролировать твою болезнь – дело нелегкое и небыстрое… Пожелай Диане спокойной ночи. Можешь даже ее поцеловать. А потом – в жилище Галлогласа. Он обитает в бывшей церкви за углом. Ты почувствуешь себя как дома.
– Вы слышали, отец Х.? – спросил Джек, улыбаясь во весь рот. – Может, и у него на колокольне живут летучие мыши.
– Для меня летучие мыши уже не проблема, – уныло ответил ему Хаббард.
– Отец Х. так и живет в церкви, – сообщил нам Джек, все более оживляясь. – Но не в той, где вы бывали. Та сгорела дотла. В общем-то, и эта больше похожа на развалины.
Я засмеялась. Помнится, Джек обожал рассказывать истории. У него был несомненный талант рассказчика.
– Сейчас осталась одна башня. Отец Х. так замечательно ее замаскировал, что внешне она выглядит как шаткое строение, куда лучше не соваться.
