– А если это волк или медведь, он же сможет подняться сюда по ступеням?
– Животные давно ушли отсюда.
– Но человек не мог сделать такое.
– Не мог. Ладно, надо поесть, – сказал Старик и потянулся за рюкзаком.
Открыли банку тушенки. Запивали кипяченой дождевой водой, которая осталась после последнего ливня. Старик достал маленькую металлическую флягу с нарисованным на этикетке огоньком и принялся заправлять зажигалку.
За окнами уже полная темнота.
– Ложись спать, я займусь печкой, разбужу через пару часов, – сказал Старик.
– Но ведь трупы несвежие, да?
– Не знаю, на улице холодно, поэтому сложно определить.
– Их же не сегодня разорвали?
– Да не знаю я, ложись спать. И так не выспимся.
Корней снял ботинки и лег на кровать. Костер в мусорном ведре потрескивал и играл языками пламени, озаряя бледное худое лицо парня.
Видно же, что их кусали, ну а кто еще, если не волк или медведь? Старик вечно говорит «не знаю», когда не знает. Нет бы предположить что-нибудь. Я поражаюсь его спокойствию. Я и раньше замечал, что он никогда не нервничает, но быть спокойным в сегодняшней ситуации – это уже странно. Наверняка военным был. Ничего ведь не рассказывает про себя.
Закрывая глаза и проваливаясь в сон, Корней видел, как Старик возится возле печки.
* * *
– Просыпайся! – тряс его за ногу Старик.
– Что случилось?
– Все в порядке, твоя очередь дежурить, – сказал Старик и протянул ему топор.
– Зачем топор?
– Если стая волков нападет, будешь оборонять меня, пока я сплю.
– Не смешно.
– Как начнет светать, разбуди. И огонь в печке больше не разводи, дым будет видно.
Корней с трудом поднялся и посмотрел в окно. Темнота. Сел на деревянный пол напротив кровати и в свете маленького костерка в ведре разглядывал тупое лезвие топора. Тело ломило от усталости, невыносимо хотелось спать.
Еще так долго идти. Может, зря я его послушал и мне нужно было остаться в деревне? Ведь мы как-то жили, выращивали картошку, ели консервы, жили бы и дальше. На картошке протянул бы, наверное. Мне же говорили, что я пожалею, что ухожу. И что в итоге? Правы все были? Идем черт знает сколько дней, я уже сбился со счету. Спим на улице, пьем дождевую воду, еды осталось… да я даже не знаю, на сколько дней ее осталось. А что я знаю про него? Да вообще ничего. Ушел, поверил, что скоро все замерзнет, поверил на слово. Хотя, с другой стороны, и правда, температура же падает. Вон на улице уже минус, наверное, а сейчас лето. Такого не было никогда после войны. Картошку выращивать в промерзшей земле, что ли? А кроме картошки, и есть скоро нечего стало бы. Не знаю я, что делать. Плыл по течению всю жизнь и сейчас плыву. А какие варианты? Вернуться уже не получится, еды не хватит, дорогу я не найду, карта и компас только у Старика. А если он ошибается? Еще и эти тела под нами. За что мне все эти трудности?
* * *
Проснулся от удара в бок. На улице был день.
– Какой же ты безответственный! – ругался Старик, нависая над Корнеем.
– Извини, я сам не знаю, как так вышло.
– Мы можем рассчитывать только друг на друга, у нас тут нет никого больше! Как мне на тебя надеяться в дальнейшем?
– Ничего же не случилось.
– Сейчас не случилось, завтра случится!
– Просто так все неожиданно. Мы шли спокойно столько дней, и тут на тебе! Я тоже напуган!
– Напуган он! Страх нужно проявлять продуманным и осторожным поведением, а не так, как ты! Собирайся!
– А что собираться, рюкзак надеть, да и все.
Корней хотел предложить перекусить, но потом передумал.
Старик торопливо осматривал полки. Посуда, какие-то документы, пакеты, пустые банки, тряпки. Все полезное давно вынесли.
Корней подошел к столику в центре комнаты, открыл нижнюю полку.
– Смотри! – воскликнул юноша, вытаскивая моток веревки.
– Пригодится. Хоть какая-то от тебя польза, – недовольно сказал Старик.
– Хватит, а.
– Давай сюда ее.
Старик открыл рюкзак, убрал веревку, достал карту, склеенную скотчем в местах сгибов, разложил ее на полу и сел. Корней встал напротив.
– Мы находимся примерно вот тут, – сказал Старик, указав пальцем на карте.
– А почему вышка не отмечена? – спросил Корней.
– Не знаю, может, так и надо. Шоссе, с которого мы сошли, вот. А вот этот поворот. Похоже? – Старик посмотрел на Корнея.
– Вроде бы да, – неуверенно ответил парень.
– Отсюда мы двигались строго на юг. Прошли по лесу километров двести, может, меньше. Значит, должны быть примерно в этой области, – сказал Старик, двигая палец вбок.
– Наверно. Я просто в масштабах карт не разбираюсь, – ответил Корней.
– Вот тут сто километров, – Старик показал двумя пальцами отрезок на карте.
– Понятно. Значит, нам идти еще примерно столько же, – прикинул Корней.
– Примерно да. Как выйдем, посетим этот поселок, – Старик указал пальцем на условный знак в виде нагромождения каких-то прямоугольников.
– В общем, еще неделю по лесу минимум.
– Это в лучшем случае.
– Да уж.
– Ладно, ты готов?
– Конечно.
Спустились по ступеням. Тела лежали на своих местах. Корней старался не смотреть на них.
– Ты замечал, что, когда пытаешься не смотреть на что-то, взгляд сам туда падает, тело, как будто специально, действует против воли? – спросил Корней.
– Нет, не замечал.
Старик посмотрел на компас.
– Нам в ту сторону.
* * *
Несколько дней шли по лесу. Старик был очень осторожен. Спали по очереди. Палатку не ставили, ложились прямо у костра. Несколько часов сон, несколько часов дежурство, снова сон, снова дежурство. Из еды остались только крекеры. Вода почти кончилась. Надеялись, что пойдет дождь.
Плелись еле-еле. Корней шел немного сзади и рассуждал.
– Интересно, а когда мы дойдем до теплых краев, мы сможем организовать поселение? Как это вообще будет выглядеть?
– Я пока не думал.
– Представь, что мы добрались, и что делать?
– Возможно, там уже живут люди. Присоединимся к кому-нибудь.
– А если мы не найдем людей? У меня есть план.
– Поведай.
– Вот мы пришли, на улице плюс двадцать, и зимы тут не бывает. Людей, общин, городов нет – никого нет. Может, они и есть где, но искать их сложно, мир-то большой.
