– Да.
– Надо думать, как выбраться отсюда.
– У меня нет мыслей.
* * *
Корней смотрел вниз на снег. Вспоминал свою школу, свой дом. Как они с отцом строили курятник, и как мать ушла от них. Как отец начал пить, и как он, Корней, нашел его мертвого в бане. Остановка сердца.
Почему воспоминания нахлынули именно сейчас? Так внезапно и такие нехорошие? Я не люблю вспоминать об этом. Но мысли сами лезут в голову. Хочется вспомнить что-нибудь положительное, но ничего не приходит на ум. У Старика ведь тоже есть прошлое. Почему он ничего не рассказывает?
– Старик!
– Что?!
– Почему ты ничего не рассказываешь о себе?
– Сейчас-то это к чему?
– Просто любопытно. Мы столько уже идем вместе, и, возможно, это конечная точка нашего пути, а я даже имени твоего не знаю.
– Во-первых, это не конечная точка нашего пути. Во-вторых, я не хочу ничего вспоминать.
– Ладно. Скажи хотя бы, кем ты был до катастрофы?
– Преподавателем. Преподавал астрономию в университете.
– Обалдеть! А как тебя зовут? Была ли у тебя семья? Сколько тебе лет?
– Корней, я не хочу вспоминать, что было раньше. Той жизни уже нет, и меня того прежнего уже нет. Мне неприятно говорить об этом.
– Хорошо, профессор, или как вас там называли. А ты не хочешь про меня что-нибудь спросить?
– Я и так про тебя знаю все, что мне необходимо.
– А про твою жизнь после катастрофы я могу спрашивать?
– Попробуй.
– Ты говорил, вы жили в поселке группой.
– Да.
– Ты решил уйти от них.
– Да.
– Когда я спросил, почему ты ушел, ты сказал, что мне лучше не знать.
– Ага.
– Я бы хотел знать.
– Это очень плохая история.
– Ну и что. Рассказывай, почему ушел один?
– Ладно, сам напросился. Они хотели съесть человека.
– Что?!
– У нас кончилась еда. В ближайшем городке за годы тоже все разграбили.
– Погоди, вы ели людей?!
– Дослушай!
– Хорошо.
– Мы так же, как и вы, выращивали картошку и ели консервы. Какое-то время получалось так жить. Еще у нас была скотина, но ее пришлось забить. Потом все закончилось. В итоге мы приняли решение кинуть жребий и выбрать одного из людей, чтоб… ну ты понял.
– Кончилась еда, и вы сразу решили кинуть жребий и съесть своего товарища?
– Нет, мы голодали очень долго до этого решения. Может, месяц, может, больше. Я не рассказываю все в подробностях, но поверь, голод был смертельный. У многих были дети.
– И ты тоже согласился на это? Тянуть жребий? И, если повезет, съесть человека?
– В общем, жертвой стала одна женщина. Я не очень хорошо ее знал, мы здоровались с ней, но никогда не общались. Ее связали и заперли в комнате. Все были напуганы, никто не хотел этого делать, но не было выбора.
– Ну, съели бы вы ее, а что дальше? Снова жребий?
– Дальше начали решать, как ее убить так, чтобы безболезненно и быстро.
– Какой кошмар.
– Я не знаю, чем все кончилось. Ночью я собрал вещи и пошел по шоссе на юг.
– Когда ты пришел к нам в поселок, ты сказал, что в пути был примерно неделю.
– Да, ровно семь дней.
– Ты мне врешь.
– Почему?
– Ты хочешь сказать, что голодал месяц и после этого смог еще неделю без еды пройти пару сотен километров?
– Есть еще кое-что.
– Слушаю.
– Мне стыдно это признать, но у меня была еда. Я держал это в тайне.
– Так, лучше бы я не знал этого.
– У меня был запас сухарей, когда все голодали. Я понемногу ел, грамм по сто в сутки.
– Почему ты не поделился с ними? Почему вы всей группой не отправились на юг? Как так вообще? Да вы… да вы… я не знаю… это бред какой-то. Да я лучше сдохну, чем буду есть своих товарищей или просто людей! Любых – чужих, своих – неважно!
– Корней, я не знаю, как мы опустились до такого. Но если бы я поделился едой, этого хватило бы на один день.
– Я бы поделился!
– Какой смысл?
– А какой смысл в таком обществе? Мир рухнул из-за жажды власти и жадности. Остались горстки людей для того, чтоб выстроить новое общество, и что вы делаете? Наступаете на те же грабли. Нам дан шанс все вернуть и исправить, но вы ведете себя еще хуже, чем до катастрофы. Вместо того чтоб восстанавливать все вокруг и объединяться, вы начинаете есть друг друга. Я надеюсь, такое случилось только в вашем поселении.
– Корней, мне нечего тебе больше сказать. Я сделал так, как посчитал нужным.
– Хорошо, что хотя бы ушел от них.
Дальше сидели практически молча. Изредка обменивались короткими фразами. К обеду ветер усилился и пошел снег. Сидя в своем естественном укрытии, Корней ощущал безнадежность. Оставалось надеяться только на чудо.
Голод одолевал все сильнее. Последний раз ел нормально там, на вышке, несколько дней назад. Открыл рюкзак, достал бутылку и попил воды, которую набрал в реке. Надеялся, что не подхватит никакую инфекцию. Медведь дал им возможность отогреться у костра, но сейчас холод снова давал о себе знать. Корней кашлял. Понял, что заболел. У Старика была аптечка, за все время пути они ни разу не использовали ее.
Как же знобит! Больше всего я боялся заболеть в лесу. В итоге страх стал явью. Только бы температуры не было высокой. Я не могу тут умереть. Ведь мы должны выстроить новый мир. Может, это звучит наивно, но какие есть альтернативы?
– Корней, ты заболел?
– Есть немного.
– Кашляешь все сильнее.
– Мне кажется, у меня температура небольшая.
– У меня есть аптечка, там аспирин. Как выберемся, подлечу тебя.
– Я не уверен, что мы выберемся.
– Сегодня ночью мы уйдем.
– В смысле?
– Просто слезем с дерева и на ощупь пойдем подальше отсюда.
– А медведь?
– А как он нас увидит?
– Не знаю, учует или услышит.
– Если будет метель, как сейчас, он ничего не услышит и не учует.
– А если он видит в темноте?
– Корней, чтоб видеть в темноте, нужен хоть какой-то свет.
– Я не знаю даже.
– У нас нет выбора. Если не уйдем – замерзнем.
