– Идти будет трудно.
– Я вообще уже не верю, что мы куда-то придем.
– Зачем тогда идешь?
– А есть выбор?
– Нет.
– Я вот думаю, что было бы, если бы я остался в своем поселке и не пошел бы с тобой.
– Не знаю. Надо собираться.
Старик расстелил кусок полиэтилена, концом копья разрезал его на четыре равных прямоугольника. Снял ботинки, обернул ноги в полиэтилен. Концы непромокаемого материала засунул в штанины и обулся. Потом помог Корнею сделать то же самое.
– Ноги натрем, – сказал Корней.
– Может, не натрем.
Старик надел рюкзак и взял в руки копье. Корнею отдал топор и накинул ему на плечи одеяло. Выдвинулись в направлении реки. Шли по глубокому снегу, высоко поднимая колени. Метель беспощадно била в лицо, казалось, она никогда больше не утихнет. Пройдя около километра, Корней понял, что сил у него совсем нет. Каждый шаг давался с трудом. Когда подошли к берегу, Корнею стало плохо, голова кружилась, рука ныла. Пришлось сделать привал.
Лед в реке был присыпан снегом. Неизвестно, какой он толщины. Корней лег на бок, прямо на снег. Старик положил вещи, аккуратно встал на лед, постоял возле берега и потихоньку пошел дальше. Дошел до середины, повернулся и помахал рукой Корнею. Через пару минут вернулся на берег.
– Надо идти.
– Сейчас, еще немного, – сонным голосом произнес юноша.
По льду шли медленно. На большом расстоянии друг от друга. Решили, что так будет меньше давления. Перейдя реку, снова вошли в лес. Было ложное ощущение, что река защитит их от медведя. Они на этом берегу, а он на том. Как будто непроходимая стена отделяет их от хищника.
Двигались по компасу на юг. К вечеру ветер утих. Старик снова построил небольшое укрытие из снега и развел костер. Наконец-то прокипятили воду. Промокшие ботинки сохли у костра. На улице стемнело, Корней лег спать – через несколько часов его очередь дежурить.
* * *
После перехода через реку прошло три дня. Тащились по снегу, методично перебирая ногами. От белого цвета резало глаза. За сутки проходили километров по десять. Шли медленно и постоянно отдыхали. Голод одолевал, под глазами были черные круги, щеки ввалились внутрь, лицо обветрено, губы потрескались, на лице читалась апатия. Спускались с небольшого холма. С высоты было видно на несколько километров вдаль. Тоненький столбик дыма поднимался над лесом.
– Смотри!
Корней заметил, что Старик занервничал.
– Может, у них есть еда. Может, они нам помогут.
– С какой стати кто-то будет нам помогать?
– Потому что мы голодаем.
– Корней, не суди по себе, никто тебе просто так не поможет.
– Ладно, я просто предположил, я все понимаю.
– Подойдем тихо, посмотрим, кто там. Если их много, то показываться не будем.
– Хорошо.
– Что бы ни случилось, держи топор наготове и, если что, бей изо всех сил. Мы должны быть очень осторожны.
Двигались в сторону дыма. Когда приблизились, увидели вдалеке человека, сидящего к ним спиной. Человек сидел не двигаясь, грелся у костра. Над костром висел котел. Наверное, он что-то варил, а может, кипятил воду. На земле были разложены вещи.
– Подойдем?
– Да, только надо как-то осторожно, вдруг он вооружен, вдруг начнет стрелять без предупреждения.
– Мы же не опасны.
– Он об этом не знает. Подождем, как стемнеет, подкрадемся, скрутим, обыщем, если есть еда, заберем и уйдем.
– Что? Нет, так нельзя.
– Корней, мы голодаем, если не возьмем у него еду, мы умрем.
– Я не буду грабить, даже если голодаю!
– А что ты предлагаешь? Подойти и попросить поесть?
– Да.
– А если он достанет пистолет или ружье и всадит тебе пулю?
– Если обратиться вежливо, никто не станет в тебя стрелять.
– Корней, мы не можем рисковать. Мы не знаем, кто он.
– Ты не понимаешь.
– Что я не понимаю?
– Я уже говорил, какой смысл в таком мире?
– Мир такой, какой есть, нам нужно выжить, подстроиться под окружение. Сейчас не время для твоей детской философии.
– Старик, дело в том, как мы мыслим. Если мы продолжим думать, как раньше, человечество исчезнет. Что тут непонятного? Это же элементарно.
– У нас нет еды, у него, возможно, есть. Нам нужно взять еду, или мы умрем. К чему весь этот спор?
– Чтоб выжить, нам недостаточно просто взять еду, которая снова кончится через пару дней. Чтоб выжить, мы все должны измениться. Начинать надо с себя. Ограбить его – значит пойти по тому же пути, который привел наш мир к катастрофе. Мне уже надоело. Меня всегда все тыкали тем, что я наивный, что мои мысли – это детский лепет! Ты посмотри на себя! Ты сейчас предлагаешь ограбить человека и оставить его голодать в лесу! Если все станут такими, как ты, люди вымрут!
– Хорошо, иди.
– Куда? К нему?
– Да, иди к нему.
– А ты?
– Я подожду здесь. Посмотри на его реакцию, попроси у него поесть. Я не буду мешать. Иди.
– Пошли вместе. Просто я буду говорить, а ты стой молча.
– А что, один боишься?
– Конечно, но это не значит, что мы должны напасть первыми. В нашем мире всегда было так – «или ты или тебя», но надо просто взять и прекратить это. Просто сделать первый шаг. Просто перестать быть такими.
– Какими такими? Что за бред, черт возьми? Ладно, пошли, дипломат, – сказал Старик с доброй ухмылкой.
Человек услышал хруст снега, обернулся и вскочил. Женщина лет сорока смотрела на Корнея и пятилась назад.
– Все хорошо, мы вас не тронем, – Корней выставил вперед ладонь.
Когда подошли к костру, она уже была метрах в пятидесяти от них. Стояла и смотрела с испугом.
– Не убегайте, нам просто нужно поесть!
Старик залез в ее рюкзак. Из еды консервы и сухари.
– Корней, следи за ней, я открою банку.
– Женщина, мы не бандиты! Мы не ели много дней!
– Держи, ешь.
Корней взял у Старика открытую банку с каким-то мясом, чавкал и продолжал кричать женщине. Успокаивал ее. Она смотрела на все это с непониманием, как будто происходило что-то необычное.
– Почему она так смотрит на нас?
– Не знаю, наверное, людей давно не видела.
– Надо было без оружия подходить.
– Уже не важно.
Старик вытащил из рюкзака фотографию в рамке. Мужчина, женщина и трое детей на фоне моря.
