Однажды папа показал мне карту Африки.
«Угадай, кто начертил границы на этой карте?» – спросил он.
«Люди, которые там жили?»
«Не угадала. Эти границы начертила кучка европейцев, которые никогда не бывали в Африке. Они сидели в Берлине и делили Африку между собой, как пирог. Вот почему границы на карте не учитывают горы, реки и торговые маршруты. И племена, которые живут на этих землях тоже».
Линии на карте. Линии на песке. Ты на одной стороне, я на другой.
«Эти линии – фикция», – сказал папа.
Трудно злиться на стену. Особенно на древний и разрушенный Вал Адриана. Эта стена больше ничего не означает. Но я вдруг чувствую, что по-настоящему на нее разозлилась. Возможно, это потому, что я устала и у меня совсем не осталось сил. А может, потому, что, натолкнувшись на эту стену, я поняла, что зашла гораздо дальше на восток, чем было надо. Или злюсь просто из-за того, что она все еще существует. Эта стена напоминает мне обо всех границах и барьерах, которые встречались на моем пути за последние двенадцать месяцев. Обо всех контрольных пунктах. Кто-то решает, правильное ли у меня лицо. Той ли я национальности. Пропускать меня или нет. Жить. Или умереть.
Что ж, мама, я еще жива.
И эта стена, папа, то, что когда-то было стеной, эта возведенная римлянами запретительная линия остается здесь уже почти две тысячи лет. И это меня бесит.
Злость может придать сил.
Я запрыгиваю на стену.
Перебегаю на другую сторону.
Потом – обратно.
Бегу вперед.
Потом назад и снова вперед.
Я демонстрирую стене свое неуважение. Я издеваюсь над ней.
Кричу мальчику:
– Смотри! Я ошибалась! Границы не страшные. Эта стена не страшная. Давай! Переходи!
И мальчик переходит.
26
Река
Когда мы подходим к реке, я все еще думаю о границах. Реки не созданы человеком, они – не выдуманные, а естественные границы. Как горы. Как океан. Естественные границы тоже разделяют племена и народы. Но природа никогда не спросит у тебя глобальный паспорт. Природа просто говорит: «Вот преграда. Она такая как есть. Если ты достаточно умна и решительно настроена, если у тебя хватает смелости и воображения… добро пожаловать».
Я перешла через пустыню, так что реку смогу как-нибудь перейти.
Река широкая.
И быстрая.
Естественно, можно было бы поискать мост. Нормальный, построенный человеком мост. С запада от реки проходит дорога, я это знаю, потому что весь день с той стороны доносится урчание грузовиков. За время в пути я успела заметить, что мосты чаще всего наводят там, где река немного сужается. Если переместиться ближе, но не очень близко к дороге, возможно, мы найдем переправу.
Идем по берегу в западном направлении. Деревья густо растут у самой кромки воды, это дает нам укрытие, но замедляет движение. Иногда встречаются узкие пляжи из белой гальки. Иногда – небольшие бухточки с покрытыми водорослями камнями. Но вода чистая и прозрачная. Это хорошо. Она промоет раны на ногах мальчика.
Река поворачивает налево, и мы вместе с ней. За поворотом она все такая же широкая, метров десять, зато здесь в середине потока я вижу валуны. Вокруг них шипит и пенится вода, но они могут помочь при переходе. Теперь надо до них добраться. А там можно будет передохнуть и идти дальше. Настоящий подарок природы.
– Ну вот, – говорю я, – думаю, здесь мы сможем переправиться.
К этому моменту урчание грузовиков звучит почти без пауз. До границы недалеко, так что грузовики, скорее всего, армейские. Но дорога проходит выше, и я не могу понять, насколько она близко или далеко. С другой стороны, если я не вижу дорогу, то и те, кто по ней едет, не могут увидеть нас. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Я снимаю ботинки, связываю шнурки и вешаю обувь на шею.
Мальчик неуверенно переминается с ноги на ногу.
– Не бойся. Она не такая глубокая, как кажется. Мы ее перейдем. Главное, перед тем как встать на камень, проверяй – качается он или нет. Если качается, выбирай другой. – Я научилась этому, когда переходила вброд Лучрэм. – И запомни: большой камень с виду может казаться устойчивее маленьких, но если он качается, то качается точно сильнее. Так что иногда маленькие камни надежнее больших. Я пойду первой. Я тебя тяжелее, если камень выдержит меня, значит и тебя выдержит. Ты только старайся не наступать на скользкие.
Первые пару метров прохожу легко. Река пока мелкая и прозрачная, камни на дне широкие и плоские. Дальше река становится глубже, а камни уже не такие плоские. Я бы взяла мальчика за руку, но от того будет только хуже. Вода доходит мне до колен, а ему почти до пояса, и нам обоим нужны свободные руки, чтобы хвататься за выступающие из воды камни. Мне попадается какая-то ветка. Я проверяю, можно ли ее использовать, чтобы сохранить равновесие, но ее почти сразу уносит течением, а я едва не падаю в воду.
Мы уже близко к середине. Течение становится сильнее, вода пенится, и мы больше не можем разглядеть дно. Я останавливаюсь и пытаюсь прикинуть, как лучше добраться до следующего камня, и тут вдруг слышу, как гремят камни. Впереди меня возникает мальчик. Я не понимаю, как ему это удается, но он вскарабкивается на центральный валун, встает и улыбается, демонстрируя мне свой сколотый зуб.
А потом он протягивает мне руку, как будто может затащить меня следом.
Ха-ха-ха-ха-ха.
Он и вправду смеется. Его смех громче, чем рокот реки. Громче, чем жужжание дронов, которые, как мне показалось, появились у нас над головой. Я сразу смотрю вверх, но никаких дронов не вижу. Шум ветра в кронах деревьев иногда похож на звук дронов.
Мальчик улыбается мне, ждет еще немного, а потом спрыгивает обратно в реку и идет дальше. Он проверяет каждый камень, наступает, отступает, вскрикивает и снова идет вперед.
– Хорошо! – кричу я ему. – Ты молодец! Твой папа гордился бы тобой!
Вскоре он уже на другом берегу. Сначала забирается на большую каменную плиту, которая лежит на отлогом берегу, словно указывая на тектонический разлом.
Там, где берег становится круче, мальчик цепляется за ветки дерева, подтягивается и забирается на участок земли с выступающими на поверхность корнями, который похож на сотворенные природой ступеньки. Я его уже догнала. Мальчик немного впереди. Мы поднимаемся, опьяненные своей победой…
И наверное, поэтому не замечаем, когда естественные ступеньки переходят в ступени, сделанные человеком, – ступени, сделанные человеком, приводят к проложенной человеком тропе, а в начале этой тропы возникает пара ног. Вернее, пара ботинок. Черных, начищенных армейских ботинок.
27
Солдаты
Вот что я знаю о солдатах: они все похожи друг на друга. То есть они могут быть солдатами разных стран, цвет кожи у них может отличаться, форма, ботинки, нагрудные эмблемы, но при всем этом они говорят одинаково. Не важно, где ты с ними столкнулась и что ты в этот момент делала, ты всегда не права.
