– Ты находишь меня прелестным, Элизабет? – Его голос был нежнее шелка.
Я попыталась разглядеть в нем юношу с печальными глазами, найти в лице хоть какой-нибудь намек, якорь, за который могла бы зацепиться, но не увидела, не нашла.
– Нет.
Король гоблинов надул губы.
– Я обиделся. – Он подошел ближе. Пахну́ло льдом и душистой глиной. Он взял мой подбородок своими длинными изящными пальцами и приподнял его, заставив меня посмотреть ему в глаза. – И кроме того, ты лжешь.
– Пусти. – Я дрожала, мой голос – нет.
Король гоблинов пожал плечами.
– Как угодно. – Он убрал руку, и мне сразу стало холодно. – Что-то не вижу рядом с тобой сестры.
Я вздохнула. Кете, такая храбрая до этой минуты, в присутствии Короля гоблинов вдруг сделалась упрямее ослицы. Она пряталась под корнями дуба и ни в какую не желала выходить.
– Так помоги мне ее вытащить, – сказала я.
– Даже «пожалуйста» не скажешь? – изогнул он бровь. – Ай-яй-яй, Элизабет, где же твои манеры?
– Я хочу, чтобы ты освободил Кете из дерева.
Король гоблинов поклонился.
– Твое желание для меня – закон.
Огромный дуб раскололся надвое от корней до макушки, явив на свет Кете. Сжавшись в комочек, она прижимала голову к коленям и тряслась от ужаса.
– Кете, Кете, – я обняла ее, – все хорошо. Все позади. Идем домой.
– Не так быстро. – Король гоблинов шагнул вперед. – Мы еще не закончили.
Сестра в страхе съежилась и уткнулась лицом мне в плечо.
– Нет, закончили, – возразила я. – У нас был уговор.
– Да что ты? Будь добра, напомни, какой.
Порой я слишком легко забывала, что Эрлькёниг древнее этих холмов, и время над ним не властно.
– По условиям, я должна была найти путь из Подземного мира и вывести сестру, – сквозь зубы процедила я. – И вот мы здесь, наверху.
– Ты в этом уверена?
Страх закрался в мою душу и неумолимо, как прилив, начал расти.
– Что ты имеешь в виду?
– Достойная попытка, Элизабет, – произнес Король гоблинов. – Но ты проиграла.
При этих словах лес вокруг нас изменился. То, что я принимала за деревья, превратилось в каменные колонны, листья – в лоскутки ветхой материи, ночное небо замерзло и покрылась трещинами, словно лед на зимнем пруду. Кете тихонько всхлипнула, и в дробном стуке ее зубов я расслышала повторяющийся рефрен: слишком поздно, слишком поздно, слишком поздно.
– Нет, – прошептала я, – ох, нет.
Мы по-прежнему были в Подземном мире.
– Да, – ласково прошелестел Король гоблинов, – я выиграл.
Я крепче прижала к себе Кете.
– Точнее, выиграю, – поправился он, – как только взойдет полная луна нового года.
Я напряглась.
– Она еще не взошла?
– Еще нет, – признал он. – Ты близка к победе. Можно даже сказать, опасно близка. – Король гоблинов взмахнул рукой. По ледяному небу побежала рябь, и на него опять вернулись звезды, бледные и подрагивающие, как если бы они отражались на поверхности озера. – Видишь ли, мы стоим на рубеже, – пояснил он. – Верхний мир – за этой завесой.
Подняв взгляд к небу, Кете резко втянула воздух. Звездный свет посеребрил ее лицо и волосы, а она закрыла глаза, как будто не желала видеть свободу, такую близкую и такую далекую.
– Сколько осталось до восхода луны? – спросила я.
– Недолго. – Король гоблинов расплылся в улыбке. – В любом случае, тебе не успеть.
– Ты должен дать мне шанс.
Он скрестил на груди руки.
– Нет.
– Джентльмен играет по правилам.
– Ах, Элизабет, ну какой из меня джентльмен, – жеманно, с ленивым сарказмом ответил он. – Я – король.
Меня как громом поразило.
– Ты и не собирался позволить мне выиграть!
– Точно, – ухмыльнулся Король гоблинов. – В конце концов, разве я не Владыка Зла?
Владыка Зла. Разумеется.
– Тогда к чему вообще эта игра? К чему столько сложностей, если ты просто мог взять то, что хочешь?
В его глазах мелькнуло непонятное выражение. Внезапно он показался мне чудовищно старым, старым и уставшим. Я снова получила напоминание, что Эрлькёниг появился в этих горах и лесах задолго до меня, раньше, чем само время.
– Я этого не хочу, – едва слышно промолвил он. Или мне почудилось? – Никогда не хотел.
Я похолодела. От изумления у меня перехватило дух.
– Mein Herr, – пробормотала я. – В таком случае, что…
Король гоблинов расхохотался. Его лицо, только что бывшее лицом старика, теперь исказилось недобрым лукавством. Черты сделались резче: глаза заблестели, взгляд стал жестким, скулы – еще острее.
– Какого ответа ты ждешь, Элизабет? Я забавляюсь с тобой, потому что могу себе это позволить. Потому что получаю от этого удовольствие. Потому что мне скучно.
В горле у меня застрял безмолвный вопль ярости. Хотелось крушить все подряд, чтобы излить эту ярость, направить ее против вопиющей несправедливости. Хотелось ни много ни мало наброситься на Короля и разорвать его на клочки, так же, как растерзали Орфея обезумевшие от гнева фракийские вакханки. Мои руки непроизвольно сжались в кулаки.
– О, да, – промурлыкал он. – Ударь меня. Давай, бей. – Вызов звучал не только в словах, но и в интонации. Король гоблинов приблизился ко мне. – Обрушь на меня свой гнев.
Мы смотрели друг на друга в упор, нас разделяло не больше вздоха. С такого близкого расстояния я разглядела серебристые и голубые крапинки в его сером глазу и золотисто-янтарную каемку вокруг зеленого глаза. Эти глаза насмехались надо мной, подстрекали и распаляли. Если я была тлеющими угольками, то он – кочергой, которая ворошила их, взметая жар.
Я отступила. Мне стало страшно. Я испугалась, что, если коснусь его, то вспыхну изнутри.
– Mein Herr, – процедила я, – чего ты от меня хочешь?
– Я уже сказал, чего хочу. Мне нужна ты, целиком и полностью.
Мы продолжали сверлить друг друга взглядами. Дай себе волю, говорили его глаза. Но я не могла; если поддамся гневу, кто знает, перед чем еще не устою?
– Почему? – хрипло спросила я.
– «Почему» что, Элизабет?
– Почему я? – Я произнесла это почти беззвучно, однако Король гоблинов меня услышал. Он всегда меня слышал.
– Почему ты? – Сверкнули острые зубы. – А кто же еще? – Острыми были даже его слова, и каждое резало меня, будто нож. – Кто как не ты, моя всегдашняя подруга по играм?
