– Думаешь, тут безопасно оставаться? – спросил Озвин, потирая лысеющую макушку. Их сопровождающий очень расплывчато описал ситуацию в городе, но никто, похоже, не паниковал, а это уже неплохо.
– Для некоторых будет безопаснее, если мы останемся здесь. Меньше вероятность, что я пойду на убийство, – ответила Солзерин.
– Что ж, значит, решено. Убийства – та еще тягомотина. Надо разбираться с телами, заполнять кучу документов и все такое.
Солзерин подняла бровь:
– Документы на убийство?
– Для всего есть документы. Ну что, вернемся в нашу старую комнату, миледи?
И так они перебрались в Ратушу торговцев, где их встретил Тион Ниро, распрягающий осла. Выглядел он весьма потрепанным, безупречная одежда помялась и испачкалась в пыли, золотые кудри спутались.
– О, – удивился Тион, заметив старых знакомых, и приятно улыбнулся. – Вы вернулись.
Пару секунд естествоиспытатели могли только пялиться. Казалось, это уже совсем не тот юноша, с которым они путешествовали через Эльмуталет – прежний Тион ни за какие коврижки не прикоснулся бы к ослу, не надел бы грязную рубашку и не улыбался искренне. Его улыбки были кислыми, словно их замариновали в уксусе, чтобы впоследствии выложить в качестве гарнира на искусно устроенном лице. Эта же улыбка была кривоватой, развязной и порожденной смехом. Он был не один. Рядом стоял юный тизерканец, Руза, с тяжелой черной сковородкой в руках; из уголка его рта, как собачий язык, торчал ломтик бекона. Это тоже выглядело странно. Не язык-бекон – это в стиле Рузы. Воин был другом Лазло, а между ним и Тионом никогда не было добрых чувств.
Что ж, подумала Солзерин, и не таких странных союзников сводила катастрофа.
– Будете бекон? – спросил Тион.
– Я никогда не отказываю бекону, – ответил Озвин.
Юноши стояли снаружи, наблюдая за цитаделью. Став свидетелями визита металлических существ, они потянули жребий, кому возвращаться за ослом. Тион проиграл и уже на полпути к воронке понял, что должен быть возмущен таким развитием событий. Несомненно, Руза смухлевал со жребием, да и кроме того, Тиона должны были освободить от подобных задач. Он не гонял ослов. Но его злость отказалась перерасти во что-то большее. Он не хотел, чтобы его освобождали от работы. Он хотел уйти с недовольным бормотанием, привести проклятого осла и подшутить над друзьями за обедом из объедков.
Друзьями? Парой воинов и воровкой? Даже сейчас его внутренний голос тут же кинулся объяснять, что они из низших слоев общества, несовместимых с его статусом, и к тому же дураки. Но теперь этот голос звучал надменно и пренебрежительно, и Тиону захотелось спрятать его в банку, кинуть в реку и отправиться есть бекон со своими глуповатыми друзьями низкого сословия.
Каликста с Царой вышли из ратуши с подносом, нагруженным всякой всячиной. Увидев своих приятелей-фаранджи, Каликста взвизгнула и обняла обоих, но уже через секунду отпрянула, уперев руки в бока, и строго на них посмотрела.
– Не могу поверить, что вы ушли! Вот мы, хорошие фаранджи, остались здесь и самоотверженно работали, полностью пренебрегая собственной безопасностью.
– Да-а, самоотверженно работали. Например, делали все возможное, чтобы сыр все же исполнил свое предназначение, – добавила Цара.
– Не смейся! – воскликнула Каликста. – В моей стране считается преступлением, если сыр пропадает зря. На самом деле, именно по этой причине я попала в тюрьму…
– Ты только что назвала меня хорошим фаранджи? – перебил ее Тион.
– Нет, – фыркнула она. – Мечтай.
– Так и было. Я все слышал. – Тион повернулся к Рузе. – Ты ведь тоже это слышал?
– Я слышал что-то про сырное предназначение, – увильнул Руза, хотя было трудно разобрать, что он говорит, поскольку парень все еще жевал бекон.
– Я слышала, – вмешалась Цара. – Он начинает тебе нравиться. Признай это.
– Только потому, что он нашел бекон, – улыбнулась Каликста, хватая ломтик со сковородки. Вытянув руку, она очень торжественно произнесла: – У бекона тоже есть предназначение.
Они перенесли стол из обеденного зала и нашли дополнительные стулья для Солзерин и Озвина.
– Итак, как там дела в Энет-Сарре?
Они немного поговорили о ситуации в городе и лагере.
– Вы видели Лазло? – спросила Солзерин. – У него все хорошо?
– Нам не удалось с ним пообщаться, – насупилась Каликста. – Он сразу же улетел. Но знаете что? Он призвал остальных металлических зверей. Вот так просто! На них они и поднялись.
– Жаль, что вы этого не видели, – кивнул Тион. – Это было нереально! – Затем, словно запоздалую мысль, добавил: – Впрочем, не могу поверить, что никто из них не полетел на драконе.
– Точно! – воскликнул Руза. – О чем только думала Азарин, выбирая пегаса, когда могла оседлать дракона?
– Сомневаюсь, что ее мучили раздумья, какое существо лучше выбрать, – возразила Цара.
– Да тут и думать нечего, – парировал Руза. – Решение должно было прийти инстинктивно. Драконы всегда лучше.
Так они и болтали, постоянно поглядывая на цитадель и гадая, что же там происходит, пока весь сыр, бекон, орешки и перезрелые абрикосы не исполнили свое предназначение и не оставили после себя одни крошки.
– Итак, – начала Солзерин, отодвигаясь от стола, чтобы прикурить трубку. – Над чем же так самоотверженно работали хорошие фаранджи, полностью пренебрегая собственной безопасностью?
– Да так, – небрежно ответила Каликста, лениво потягиваясь. – Просто восстанавливали утерянные знания древней цивилизации.
Тион встал, смахнув крошки со штанов.
– Пойдемте, мы вам покажем.
* * *
– Что это за место? – спросил Лазло, впервые оказавшись в сердце цитадели. Комната была просторной и математически идеальной: безупречная сфера.
– Раньше мы часто играли здесь, – ответила Сарай. – Пока не переросли проем. Мы не знаем, для чего ее создали. Она… странная.
– В каком смысле?
– Увидишь.
Они пересекли проход, и как только Лазло вошел в саму сферу – на дорожку, идущую вдоль всей окружности, – то сразу увидел. Или, скорее, почувствовал и услышал. Это сложно описать. Его окутала тишина, словно открылась глубокая пустота, куда засосало звук от его дыхания. Что же касается энергий металла, здесь они были дико сложными, как музыка, придуманная сумасшедшим виртуозом.
Эрил-Фейн, поддерживая за руку свою мать, шагнул следом. Все внимательно осматривались, вне зависимости от того, бывали они здесь раньше или нет. Никто даже не догадывался, что здесь делали с детьми.
– Может, они приносили детей в жертву? – предположил Ферал. – Хотя нет, послушайте! Это же сердце цитадели. Может, оно нуждается в крови и духе, чтобы продолжать свою работу? Возможно, металл поглотил детей, и это сделало его волшебным.
