Слишком поздно.
Слова, которые она не могла заглушить. Страх, который она изливала собственной кровью – она всегда будет приходить слишком поздно.
Но вот наконец-то Нова нашла белую птицу – или та нашла ее, как в прошлый раз. И, последовав за ней через портал, она знала лишь одно: птица может привести ее только к Коре.
40. Нападение
Сарай оцепенела от ужаса, увидев пейзаж из алого моря, как вдруг сквозь портал прорвалось Привидение. Искажение натянулось, чтобы извергнуть из себя орла с широко раскрытыми крыльями, а затем резко вернулось на место, лишь чтобы открыться вновь, когда за Привидением двинулись люди: один… два… четыре в черных одеждах мародеров; один впереди, трое замыкают.
Вопль птицы переплетался с криком, от которого сворачивалась кровь. Даже комната, поглощающая звуки, не могла его заглушить. В этом крике не было ничего естественного. Он разрывал изнутри Сарай, Лазло и остальных. Вторгался в их разум и тело. Его издавала женщина, идущая впереди. Светловолосая, хрупкая. А еще голубая, обтянутая черным костюмом, из-за которого казалось, будто ее окунули в масло. На ее голове, как корона, сиял обруч из мезартиума. Глаза женщины горели безумным пламенем, рот открылся, чтобы излить этот душераздирающий крик.
Сарай никогда не слышала такого необузданного звука. В нем слышались волки, военный клич, стервятники, бурные ветра. Бабушка ни за что бы не поверила, что человек может быть источником такого вопля, если бы не видела это собственными глазами. Крик наполнил их ужасом, ошеломил, сделал беспомощными.
Это магия. Это атака. Он буравил их мысли и отрезал от инстинктов, притупляя естественную реакцию.
Лазло оступился. В тот момент он сокращал дорожку и закрывал сферу, но все замерло. Он мог бы послать волну мезартиума, чтобы схватить незваных гостей, но ничего не делал. Даже защитные инстинкты Эрил-Фейна и Азарин, отточенные годами тренировок, ослабли. Они не доставали хрештеки, хотя должны были сделать это не задумываясь, а съежились от звука, закрывая уши руками.
* * *
Нова ворвалась через портал, исторгая клич Веррана. Он был одним из членов ее когорты и обладал даром крика, сеющего панику в разумы всех, кто его слышал. Это наилучший способ оглушить противника в открытом нападении. Нове нравилось начинать борьбу с него, тем самым выигрывая время, чтобы оценить ошарашенных соперников. Обычно она позволяла Веррану использовать дар самостоятельно, но когда Нова последовала за птицей Коры в этот неизвестный мир, то остро нуждалась в мощном крике. Поэтому она захватила его и выпустила на свободу, наслаждаясь тем, как он раздирает ей горло.
Наконец-то она пришла к тому, за чем гонялась больше двух столетий – с той самой ночи, когда нашла в свертке диадему и поклялась освободить сестру.
Нова уже потеряла счет числу миров, которые ей пришлось пройти между этим и ее собственным. Как и числу людей, которых она убила после Заяка и Шергеша. Но она считала годы, месяцы и дни с появления белой птицы в Риеве. Это было так давно, и вот она здесь. Нова спасет сестру, она к этому более чем готова.
Женщина осмотрела помещение, продолжая изливать крик, ее сердце выбивалось из груди. Пятеро слуг и трое людей. Взгляд быстро прошелся по ним, потом еще раз, быстрее. Птица Коры прочерчивала круги, ее вопль переплетался с криком Новы. Сердце забилось быстрее. Крик прервался. Нова думала, что птица приведет ее к сестре. Стремление увидеть ее горело диким огнем.
Но Коры здесь не было.
«Слишком поздно», – раздался предательский шепот. Она закусила щеку, и ее рот наполнился металлическим привкусом крови.
* * *
Людей и божьих отпрысков парализовало криком, и когда он оборвался, – когда женщина резко пресекла его и оголила зубы в зверином оскале, – они стушевались от внезапной тишины; каждый из них чувствовал себя на мели, словно крик был волной, которая выбросила их на берег и оставила в одиночестве, раскидав повсюду кусочки их личности.
Захватчики кружили в воздухе. Парили, наплевав на гравитацию. Помимо их лидера, были еще два юноши и девушка с лазурной кожей, в таких же маслянисто-черных костюмах, подобных второй коже. Ботинки, которые каким-то чудом держали их в воздухе, будто были созданы, чтобы давить под собой кости. На поясах висели ножны с короткими мечами. Лица злоумышленников омрачились от злобы. Все они орудовали какими-то стержнями из серого металла с двумя короткими зубцами на конце. Между зубцами сверкали молнии, издавая зловещее потрескивание.
Их вид привел Лазло в себя. После крика все инстинкты вернулись – не потоком, а медленной струйкой, будто разбросанные кусочки разума пытались собраться воедино. Его первой мыслью было спрятать Сарай себе за спину. Со своей стороны, она могла лишь смотреть. Ей казалось, что она вернулась в кошмар Миньи, поскольку эта женщина с пшеничными волосами и светлыми бровями… она ее знала. Видела в дверном проеме яслей.
«Корако», – подумала Сарай.
Как и Эрил-Фейн, хоть и знал, что это невозможно. Он помнил, как вонзил нож в ее сердце, как жизнь покинула ее. Но сейчас ее глаза блестели, оживившись от жестокой напряженности. Он достал хрештек. Азарин тоже.
Лазло, услышав звон двух клинков, встряхнул мутной головой и потянулся за своей силой. Закрывать сферу было слишком поздно, захватчики уже здесь. Но, пусть они и внутри, это не значит, что он не может их остановить. Юноша уже понял: мезартиум не остановит ничто. Он открыл себя ожившим энергиям. Стиснув зубы, пожелал, чтобы металл перешел в нападение. И тогда прямо из пола комнаты вспыхнул гейзер из мезартиума – блестящая голубая струя из жидкого металла, движимая вулканической силой. Она понеслась к женщине. Удар должен был уничтожить ее на месте. Но Лазло не хотел уничтожать. Он пожелал, чтобы гейзер стал полым и трансформировался в плавленую трубу, которая удержит захватчицу.
По крайней мере, так было задумано. Но приблизившись к женщине, струя замерла. Зияющая, как пасть, готовая поглотить, вся эта взрывная струя металла… остановилась.
Лазло с тошнотворной беспомощностью ощутил, что его власть над мезартиумом сдирают, словно кожуру. Все права – его на металл, и металла на него – исчезли следом за энергиями, воздух опустел от беззвучного музыкального стана. Потеря этого нового ощущения была сродни внезапной слепоте или глухоте. Лазло отчаянно пытался найти в себе силу, но… ничего.
Остальные переводили взгляд с него на злоумышленницу, озадаченно округлив глаза. Почему он остановился?
– Лазло?.. – обратилась Сарай дрожащим голосом.
– Моя сила, – ахнул он. – Ее нет.
– Что?
Дорожка так и осталась на полпути, как незаконченный мост. Сарай, Лазло и остальные собрались у обрыва. Они попятились при первом вопле нападения, а потом стояли парализованные от неестественного крика. Теперь все наконец-то вышли из ступора.
Руби загорелась, как костер. Глаза наполнились пламенем. Волосы извивались и сияли, как ручейки лавы, а в кулаках шипели искры. Прежде она никогда никого не атаковала. Минья говорила, что она оружие, но доселе девушка себя таковым не чувствовала. Но прежде чем она успела что-то сделать, его забрали. Его: искристый огонь.
