Девушка продолжала склоняться над воительницей, не открывая глаз, но если Азарин еще не исцелилась, то этого уже не произойдет.
Сарай с трудом сглотнула. К этому времени на Спэрроу смотрели все. Как только Эрил-Фейн остановил битву, то тут же упал на колени рядом с женой. Лицо напряглось, челюсти сжались. Он сосредоточился на Азарин чуть ли не со свирепой решимостью. Затем взял ее руку в свои ладони.
– Живи, – прошептал мужчина. – Азарин, живи. – С его уст сорвался всхлип, и он добавил, словно молитву: – Такра, пожалуйста.
Азарин открыла глаза.
Секунду пара смотрела друг на друга со всей надеждой и восхищением прежних, молодых себя, будто все потерянное время – последние восемнадцать лет – не кануло в Лету и у них все еще впереди. Азарин задала ослабшим голосом тот вопрос, который неоднократно прерывала смерть. Она думала, что уже никогда не услышит голос мужа и не узнает, что он хотел ей сказать в конце.
– Любовь моя, – прошептала она. – Чего бы ты хотел?
Но ей придется еще подождать.
Спэрроу подалась вперед. Эрил-Фейн поймал ее, впервые заметив стрелу и кровь.
– Медики! – взвыл он и рявкнул пару имен.
Названные тизерканцы, стоявшие за защитным кольцом призраков, колебались между повиновением и стеной душ с крыльями и копьями.
– Стой!
Крик издала Минья. Не крик, визг. Одним плавным движением часть призраков повернулась к центру круга и нацелила копья на Эрил-Фейна. Глядя на него, Минья видела бойню. Он был Резней, и теперь он схватил Спэрроу.
– Убери от нее свои руки, детоубийца! – прорычала девочка.
– Минья! – Сарай повернулась к ней, ее сердца забились быстрее.
Развеет ли Минья чудо Спэрроу, убьет ли то, что она сумела вернуть к жизни? Неужели девочка зашла так далеко, сломалась до такой степени, что уничтожит их последний шанс забыть о ненависти и жить?
Но все слова, которые Сарай хотела сказать, растаяли при виде Миньи, а с ними и любые надежды на будущее. Во всяком случае, для нее.
Потому что Минья тоже посерела.
51. Счастливого исчезновения
Лазло кричал, пока не охрип, но Нова будто не слышала. Ее охватила безмятежная неопределенность, похожая на транс и вызывающая тревогу, – как если бы женщина находилась не здесь, а тело просто заняло ее место в мире.
Лазло по-прежнему стоял в ловушке, его ноги крепко удерживали металл. Цитадель изливалась через портал, и надежда на спасение Сарай становилась все более и более недоступной.
Когда он молил Нову оставить последний якорь, то беспокоился только о Плаче, – об оплоте, зданиях и реке, бушующей под землей. Лишь после того как Нова проигнорировала его и весь мезартиум вытянулся из трещин, он понял, какими будут последствия. В тот миг юноше показалось, будто он вернулся на улицу, опустошенный видом искалеченного тела Сарай, прогнувшегося над воротами. Он поклялся, что больше никогда ее не подведет. «Думаешь, кто-нибудь сможет меня удержать?» – поинтересовался он этим утром.
А теперь что-то – кто-то – действительно смог его удержать, и Лазло сходил с ума. Нова не слушала, да и все равно его не понимала. Он попытался воззвать к совести остальных:
– У них не осталось мезартиума. Они потускнеют. Вы хоть понимаете, что это значит?
Рук, Киско и Верран были обеспокоены ходом событий. Лазло видел это по их напряженным лицам и быстрым мрачным взглядам в сторону Новы, но они явно боялись ей перечить.
– Оставьте им хоть чуть-чуть металла, – взмолился он. Когорта носила медальоны на шее, а Нова – диадему. Все они постоянно соприкасались с мезартиумом. – Что-то вроде такого, – Лазло показал на медальон Веррана. – Хоть что-нибудь, что не даст им потускнеть.
Верран потерял терпение, противоречивое чувство вины сделало его обозленным.
– Ну станут они людьми, эта судьба не хуже смерти! Они научатся с этим жить.
Научатся с этим жить. Лазло чуть не впал в истерику.
– Думаешь, я схожу с ума, потому что они станут людьми?! – прогремел его грубый, лихорадочный и сиплый от криков голос. Еще никогда в жизни он не испытывал такой ярости. Юноша выглядел как одержимый демоном. – Послушайте меня! Та девочка, с которой вы росли? Разве вы не знаете, какой у нее дар? Она ловит души. Спасает их от исчезновения. Если она потускнеет, то да, станет человеком. Может, даже научится с этим жить. – Он запустил пальцы в волосы и впился себе в череп, пытаясь заглушить рев отчаяния. – Но не Сарай. Она не сможет с этим жить, потому что не живая! Вы должны мне помочь! Если Минья потеряет силу, Сарай исчезнет!
* * *
Минья не понимала, что происходит. Она смотрела на Спэрроу, как Эрил-Фейн передал ее в руки Руби. Девушка потеряла сознание, а медикам не хватало храбрости, чтобы пробиться через барьер призраков.
– Что вы с ней сделали?! – требовательно спросила Минья, подразумевая не стрелу или кровь, а цвет Спэрроу. Будто человечность – это болезнь, передавшаяся ей от Эрил-Фейна с Азарин.
– Они ничего не делали, – ответила Сарай. Азарин тоже присела с помощью Сухейлы. Как и Эрил-Фейн, она выглядела слабой и истощенной, но определенно живой. – Спэрроу сама это сделала. Она исцелила их и исчерпала всю свою магию.
Минья никогда еще не выглядела такой надменной.
– Не будь глупой. Наша магия не может исчерпаться.
– Может, – возразила Сарай, похолодев от этой ужасной правды и ее последствий. – Если мы не контактируем с мезартиумом.
– Он источник нашей силы, – объяснил Ферал. – Мы ничего не знали, пока не уложили тебя на кровать и ты не стала серой. Мы думали, что ты умираешь, но Лазло знал, что делать. Он переложил тебя на пол.
Ферал еще что-то говорил, но Сарай уже не слушала. При звуке имени Лазло она чуть не согнулась пополам. Имя подействовало как удар под дых, выбивший весь воздух из легких, ведь в этот момент она поняла, что уже никогда не увидит его.
Судя по оттенку кожи Миньи, у нее осталось мало времени.
Сарай вспомнила, как удивился Лазло, что Минья так быстро тускнела. Остальные каждую ночь спали в своих кроватях – или, в случае Сарай, каждый день. Они могли часами не прикасаться к металлу и ничуть не серели. С другой стороны, во сне они не использовали свои дары, в отличие от Миньи. Та не знала отдыха. Учитывая количество призраков, она должна истекать силой каждую секунду, но раньше это не имело значения, ведь девочка постоянно контактировала с металлом. Цитадель беспрерывно подпитывала ее могуществом. А теперь нет.
Сарай откинула голову и посмотрела в небо как раз в тот момент, когда последний кусочек серафима скрылся из виду. Больше он не в Зеру. Поддавшись отчаянию, она повернулась к отцу.
– В городе есть мезартиум?
– Ну, якоря… – неуверенно ответил он. Богоубийца лежал без сознания, когда цитадель присоединила их к себе.
