Бродов с умеренностью спартанца побаловал себя салатом из помидоров, скомандовал арабу в белом фартуке насчет томленой куриной грудки и на сем остановился, пусть желудок привыкает, а организм входит в ритм. От пуза жрут на новом месте только аристократы и дегенераты. Ну и еще, может быть, голодающие Поволжья с потомственными волшебниками.
Ладно, выбрали стол посимпатичней, сели, взялись за еду.
— Эй, человече, — сделал знак официанту экстрасенс, — томатоджусо, плиз. Только ноу тетрапак, ноу эрзац, ноу кемистри. Пресс, пресс, пресс. — И он сделал мощное движение руками, словно раздавил матерого, насосавшегося крови клопа. — Пресс, плиз.
— Да, конечно, — согласился официант, обнадежил Бродова в плане чая и моментом исчез, экстрасенс же немедленно, не прекращая жевать, начал громко, с пафосом углублять знакомство, живописуя в деталях о себе любимом.
Он, оказывается, был не только маг, хилер и потомственный колдун, но еще и друид, магистр белой магии, директор центра психического совершенства и особа, приближенная к тибетским ламам. И к индусским гуру тоже. Бродов молча слушал, вежливо кивал, отдавал должное куре с овощами и потихоньку присматривался к гению оккультизма. Нет, тот был не аристократом, не дезертиром да и, видит бог, не виртуозом экстрасенсом. Во всей его манере чувствовался дока-бизнесмен, умело и продуманно рекламирующий свой товар. Он ведь даже, гад, и к нему, Бродову, приклеился не просто так — с тонким умыслом, точным расчетом и дальним прицелом.
Мимо человека с внешностью терминатора равнодушным не пройдешь, задержишь взгляд, а значит, обратишь внимание и на его попутчика в сапогах и тюбетейке — светило волхования, адепта белой магии, прославленного гуру кобения
[73]
и заговоров. Берущего за труд согласно таксе, относительно недорого и в твердой конвертируемой валюте.
Между тем официант принес чай, сахар, чашку кипятку и коктейльный вместительный стакан с томатным соком. Розовым, густым, с клочьями мякоти, видимо, и впрямь свежеотжатым.
— О, и сколько же в нем астральных флюидов! — прокомментировал маг, вылил сок в тарелку, круто посолил, смешал с банановым йогуртом и принялся есть ложкой. — М-м-м, мои чакры наполняются энергией… Кундалини поднимается в сушумну, анахата опускается в мудаладхару. Все, ушел в нирвану…
Публика в зале замерла, перестала есть, на лицах всех этих французов и японцев застыло благоговение. А ведь и впрямь волшебник, хилер, магистр, великий маг. Чтобы вот такое хлебово да еще ложкой… Столовой…
Бродову весь этот театр одного актера начал надоедать.
— Ну что, пойду-ка я вздремну с дороги. — Он допил свой чай, с легкостью поднялся, грустно посмотрел на давящегося экстрасенса. — Да, нелегкий у вас, Алан, хлеб. Такой не сразу и переваришь. Увидимся, пока.
Данила подмигнул, дружески сделал ручкой и пошел вон из ресторана. Правда, не к себе в хоромы, на трехместную кровать — в город, на рекогносцировку, осмотреться на местности.
Да, в Эль Гуне было тоже славно, ничем не хуже, чем в ресторане, — крайне уютно, в меру прохладно, шикарно задумано и жутко гостеприимно. Море было лазоревым, магазины открыты, цветы благоуханны, а люди благожелательны. Ну да, делить особо было нечего. Так что нагулялся Бродов всласть по живописным улочкам, вволю надышался целительного морского бриза, позвонил в Иркутск Рыжему по сотовому да и вернулся к себе в апартаменты. Здесь его ждал сюрпризец из разряда неприятных — номер кто-то шмонал. Собственно, добро было в порядке, не пропало ничего, однако изначальная гармония громко приказала долго жить. Ноутбук на секретере был сдвинут примерно на сантиметр, волосинка на двери сейфа отсутствовала. И кто-то до упора вжикнул молнией на боковом кармане сумки. Это еще так, навскидку, в первом приближении, на беглый взгляд. Интересно, и какому же это уборщику понадобилось залезать в вылизанный, как кошачьи яйца, номер. Да.
«Может, это так принято у них? Спецура бдит?» — сам себе не поверил Бродов, вытащил сигареты, закурил и принялся задумчиво бродить по номеру. Причем не столько пускал дымы, сколько любовался зажигалкой — массивной, внушительной, с отделкой под старину. И с индикатором радиоизлучения широкого диапазона — жучок не жучок, закладка не закладка, клоп не клоп. Хорошая вещь, солидная, радует глаз. Еще как радует-то — номер был буквально нашпигован микрофонами, кто-то решил послушать Бродова в режиме даже не квадро
[74]
, а «долби диджитал»
[75]
.
Настроено все было по уму, на редкость качественно, сомнений нет — работали профи. Ох и славно же, до чего же хорошо начинается знакомство с египетской культурой. Здорово, блин, ну просто слов нет.
А Бродов и не стал много говорить — фальшиво затянул песню о том, что «не слышны в саду даже шорохи, все здесь замерло до утра».
Так, с песней на устах, он взялся за пульт, включил телевизор и выбрал канал. Сугубо национальный, колоритный, пульсирующий неудержимо арабской лжепопсой. Пусть те, на том конце подзвучки, наслаждаются, раскатывают губу и держат его, Данилу Бродова, за лоха. Пускай, пускай: если враг тебя считает дерьмом, то ты уже наполовину победил. Так что, основательно проникнувшись арабской поп-культурой, Бродов озверел, глянул на часы, с облегчением вздохнул и направился в гостиничный холл, где его должен был ждать гид. Телевизор, естественно, выключать не стал, даже еще выкрутил на всю катушку — пусть супостаты наслаждаются, им ведь тоже песня строить и жить помогает. Пусть пока живут.
Гид-затейник уже был на месте, в мягком кресле неподалеку от ресепшена. При виде Бродова он привстал, приветственно пополоскал рукой и улыбнулся добро, мудро и предвкушающе. А закончив скалиться, сделался деловит, усадил клиента в кресло и принялся разворачивать культурные перспективы. Возможен был круиз по Нилу, путешествие в Луксор, общение с бедуинами, катание на верблюдах, сафари на квадроциклах и дайвинг всех мастей. Еще и даже очень возможным был обмен долларов на египетские фунты. По самому выгодному курсу. А невозможно было узреть Аллаха, достать Луну с неба и посмотреть пирамиды — к ним, черт был драл всех террористов, еще туристов не пускали.
«Да, блин, вот только дайвинга мне не хватало», — подумал Бродов, положил глаз на Луксор и, вытащив початую пачку долларов, с мрачным видом зашелестел купюрами.
— Так, раз, два, три, четыре, пять… Вышел зайчик… Вот две тысячи… Погулять…
Считал он машинально, без интереса, на автомате, думал об этой гребаной прослушке в своем номере. Они ведь, гады, наверняка клопов и в шмотки насовали, это уж как пить дать, к гадалке не ходи. Вот суки, вот падлы. Надо будет проверить все по полной программе.
— Bay! — Гид с готовностью схватил зеленые, приложил к губам, обрадованно хмыкнул. — Завтра утром принесу, в автобус.
