Я заранее все приготовил — нарезал из банки мини-колы крючки, такие острые, палец раздерут в клочья, если не остеречься. Мы вернулись на берег, и я осторожно вытащил из кармана эти крючки и четыре струны, которые отдала мне Джун.
— Лучше всего ми, — посоветовала она.
— Почему?
— Самая тонкая. — Она улыбнулась, я пока еще не привык к такому. — Рыбы ничего не заподозрят.
Мы принялись копать в поисках червяков и под ближайшей скалой нашли довольно жирных. Ральфу эта часть процесса пришлась не по душе, он вскочил на ноги и завопил как маленький:
— Да что ж за дерьмо отвратное!
Пришлось мне самому насаживать извивающихся червей на крючки, а потом мы все устроились на скале, которая нависала над водой, и я забросил в воду самую тонкую струну.
Рыбалка вышла ничуть не труднее охоты. Рыбы словно соревновались, какая первая ухватит приманку. Через несколько минут я уже выбросил здоровенную серебристую красавицу на берег. Она била хвостом, но недолго, ей это вроде наскучило, и она осталась спокойно лежать. Раз все так просто, я позволил и другим попробовать, и в итоге мы пустили в ход все струны от скрипки, и даже самая толстая — соль — как будто оставалась невидима для рыб. Похоже, эти рыбины были столь же неопытны и неосторожны, как козы.
Флора вслух выразила мои мысли.
— Одно могу сказать: рыба на острове Линкольна, похоже, совсем глупая, — заявила она. — Знай себе хватает приманку, а нас не боится вовсе.
Спасибо, что назвала остров как полагается.
— Видимо, остров необитаем и никто их никогда не ловил на удочку, — ответил я. — Вот рыба и не подозревает ничего плохого. Видит славного мясистого червячка прямо перед собой в воде и думает, что это подарок на Рождество.
Чем глупее рыба, тем умнее выгляжу я сам. К обеду мы наловили чуть ли не тонну рыбы, я нанизал всю добычу на скрипичную струну, она же леска, и, торжествуя, понес обратно в лагерь.
— Как только вернемся, разожгу костер, и мы ее зажарим, — пообещал я.
Флора, Миранда и Джун издали радостные восклицания, но не слишком громкие. А Ральф поглядел на серебристые тушки, свисавшие с лески, и нос отворотил.
— Они воняют, бро! — сказал он. — Я пас.
Я усмехнулся:
— Увидишь, что выйдет. Поищешь нам травки для приправы? И получится у нас вкуснотища.
Это его ободрило, Ральф чуть ли не вприпрыжку двинулся вперед, ныряя под кусты, словно охотничий пес, высматривая дикорастущий чеснок. Я задумчиво следил за ним.
На подходе к лагерю я вдруг испугался: должно быть, Бикини-Боттом без нас обратился в гору разбросанных полешек, как мельница в «Скотном дворе», пав жертвой мстительного Себа. Но нет, наш дом все так же горделиво стоял на берегу.
Ребята разбрелись, а я, воспользовавшись моментом, пока солнце висело низко, разжег огонь и вскоре уже запекал рыбу с морской солью и диким чесноком, который принес Ральф. Запах был головокружительный, клуб «Завтрак» мигом собрался вокруг костра, точно оголодавшие коты. Я роздал каждому по рыбине на широких листах, мы использовали их как тарелки. Начали есть, поглядывая на Ральфа, который сомневался насчет рыбного блюда. Хотелось знать, что он теперь скажет. Как в телешоу, где гость в прямом эфире пробует то, что приготовил шеф-повар.
Ральф с минуту молча жевал. Потом закрыл глаза в упоении и произнес:
— Точняк, бро, это законный хавчик.
Очень странное выражение, и нам всем вдруг показалось, что ничего смешнее мы не слыхали. Все заржали. А потом мы наелись досыта, греясь у костра, завернули остатки рыбы в листья и оставили на утро, а потом и сами завернулись в новые одеяла из коры и легли спать.
Я был бы вполне счастлив и доволен, если бы не пробоина в нашем круге вокруг костра, там, где раньше лежали Себ и Гил. Дыра, будто на месте выпавшего зуба.
27
Помощник короля
У меня разболелся зуб, я плохо спал, так что на собрание клуба «Завтрак» явился в дурном настроении. Мы стояли кружком, без разрывов — только круг был меньше прежнего.
— Себ и Гил не вернулись.
Я не спрашивал, я констатировал факт.
И никто не ответил мне, я и так понял: на их возвращение никто не надеется.
Я роздал всем поручения на день, но мысли мои блуждали. Придется смириться с фактом: наша команда раскололась.
Этого следовало ожидать: так произошло в «Повелителе мух», когда двое парней не поделили власть. Так произошло в фильме «Ласточки и амазонки». Я всмотрелся в лица оставшихся членов клуба «Завтрак». Мне требовалась их безусловная преданность. Девочки, решил я, в порядке. Миранда полностью перешла в команду Линкольна после нашего вчерашнего разговора, Джун была на моей стороне с первой ночи, когда совершила ритуальное сожжение скрипки и поделилась со мной мечтами. Насмешница Флора не боялась критиковать мои решения, но с ней я мог разобраться позже: Флора не представляла опасности, поскольку не общалась с Себом и ненавидела его почти так же сильно, как я сам. Она к нему не уйдет. А вот Ральф? Насчет Ральфа я сомневался. Он не смотрел мне в глаза, и я замечал, как он поглядывает в сторону леса, где скрылись день назад Себ и Гил. Вновь мне подумалось: когда люди уходят, легко вообразить, будто они замечательно устроились, нашли себе травку зеленее и небо голубее. Черт, да и я сам поддавался этой иллюзии, так что ясно видел: Ральфу мерещилось, будто старина Себ и Гил отыскали на той стороне бухты филиал «Макдональдса», а громила Ральф торчит тут с ботаном и бабами.
И помимо синдрома «где-то лучше, чем у нас», в Ральфе мне предстояло побороть еще одно: его преданность Себу. От застарелой привычки не так-то легко отделаться. Все эти годы он был приближенным короля, наверное, грустно ему теперь оттого, что с Себом ушел не он, а Гил. Мне во что бы то ни стало требовалось удержать Ральфа при себе. Слишком много зависело от его поддержки. Мысленно я сравнивал Ральфа с гиком, от поворота которого зависит площадь и наклон паруса, то есть курс всего корабля.
Теперь я понимал, что болтовня Ральфа и присущий ему инстинкт, позволявший безошибочно отличать «крутизну», весьма способствовали укреплению власти Себа в школе. Разумеется, чемпионский титул не мог не вызывать восторг и обожание в таком месте, как Осни, однако за фактор страха отвечал Ральф. Его повадки бандюгана, хотя и притворные, запугивали всех, одноклассники считали команду Себа за крутых, Ральф был «делателем королей», и если бы теперь он ушел к Себу и Гилу, они бы слишком укрепились.
Происходящее на острове немного напоминало видеоигры о покорении новых миров: я по-прежнему обладал силой огня, а тем самым и даром приготовления пищи, но вместе эти трое могли одолеть меня. Могли меня связать. Пытать и силой вынудить разжечь для них костер. Мне нужно было обеспечить лояльность Ральфа, чтобы он стал моим подручным, и я вроде бы сообразил, как справиться с этой задачей. Я решил сделать то, чего, я подозреваю, никто прежде не делал: попросить Ральфа напрячь ум. А для этого пришлось сначала напрячь собственный ум. Мама частенько говорила: «Корми свою голову», это из какой-то понравившейся ей песенки; она заставляла меня много читать помимо школьных заданий, а если я о чем-то ее спрашивал, мама посылала меня искать информацию самостоятельно. За те годы, что я был мальчиком-островом, за эти потерянные годы Человека Ниоткуда в Осни я почти до одержимости увлекся робинзонадами, то есть книгами (и фильмами, и телепередачами) о необитаемых островах. В одной из них, «Таинственном острове», парень интересовался растениями и прочим, ботаник, в общем, и он смог лечить своих спутников.
