Я помнил — все мы в начале летнего семестра выстроились перед медицинским кабинетом. Когда очередь дошла до меня, выяснилось, что в кабинете находится не только школьная медсестра, но и два каких-то врача. Тогда я отметил, что мы проходили довольно тщательный осмотр, с ЭКГ и проверкой на всякой аппаратуре, но решил, что для Осни это норма, школа ведь со спортивным уклоном и к тому же супербогатая.
— Единственной проблемой с твоим здоровьем был зуб. Мы пытались, если помнишь, — слегка улыбнувшись, добавила мама, — отправить тебя к дантисту.
Еще бы не помнить: мама гвоздила меня чуть ли не каждый день.
— Но ты упорствовал. И когда на острове мы увидели, что ты стал плохо спать по ночам, мы его вырвали.
— Вы его вырвали.
— Конечно, не мы сами. Наша команда стоматологов. Они провели операцию, дали тебе новокаин и антибиотик широкого спектра. На самом деле тебе еще целую неделю давали новокаин во сне. Это было непросто, ведь ты все еще оставался в лагере. Было бы намного легче, если бы к тому времени ты перебрался в Белый дом.
Я поежился — выходит, они знали (конечно же они знали), как я назвал свою пещеру. Мне захотелось сменить тему.
— У вас был там дантист? В бункере?
Припомнился тихий гул и белый свет из-под двери с надписью «Проект „Уитлон“».
— У нас там была целая больница наготове, — честно ответила мама. — Разумеется, мы постарались заранее максимально устранить риски. Мы даже сняли с рейса тех ребят, у кого выявились проблемы со здоровьем.
— Смит и Фрая, — кивнул я.
— Именно. Люди с хроническими заболеваниями не должны участвовать в подобном эксперименте, им нужно постоянное наблюдение врача. Руби Смит — астматик, а у Конрада Фрая диабет первого типа. Это было бы опасно.
— А что случилось с серьгой, которую Флора перед каникулами воткнула себе в нос?
— Мы вытащили ее в самолете и обработали ей нос антибиотиком. Свежий пирсинг нуждается в постоянном уходе, на острове он мог загноиться. Родители Флоры дали согласие — они с самого начала были против пирсинга. И мы предусмотрели все, что могли, чтобы избежать болезней на острове. Вся еда, которой вы питались, была выращена под санитарным надзором. Рыба, козы, ягоды.
— Неужели вся?
— Да. Но, разумеется, мы не могли полностью уберечь вас от травм. Все вы получили небольшие ссадины в самолете. Но на случай перелома, например, если бы кто-то свалился с пальмы, пытаясь достать зеленый кокос, — мама снова улыбнулась, — у нас имелась высокотехнологичная медицинская помощь.
— А если бы случилось что-то серьезное? Как в тот раз, когда Гил хотел утопиться?
— Мы выслали водолаза, он был наготове, — сказал папа и подтолкнул очки к переносице.
Вот так все просто.
— А крушение? На острове-то у вас было сколько угодно медиков. Но мы же могли все погибнуть при крушении. Что бы вы тогда делали?
Родители переглянулись, потом посмотрели на меня.
До меня дошло.
— Не было никакого крушения, — почти прошептал я. — Все подстроено.
Они молчали.
— Так вот почему, — сказал я, — вот почему не было трупов. Пилот не погиб. И стюардесса тоже.
Какое облегчение!
— Но как же вы это проделали?
На этот раз ответил папа:
— Вам всем в самолете дали снотворное.
Я вспомнил угощение на борту.
— Я выпил колу. Вкус у нее был вполне обычный — впрочем, почему бы и нет.
Папа, надо отдать ему должное, чуть смутился:
— Лекарство безвкусное, да.
— Вот почему мы не помнили крушения.
— Да. Вам дали совершенно безопасное средство. Многие принимают такое снотворное, чтобы не мучиться бессонницей в долгом перелете.
— Папа, не надо подтасовок. Вы одурманили меня. И не только меня. Видимо, поскольку я несовершеннолетний, вы вправе принимать решения, но как вы добились согласия других родителей?
— Тебе уже исполнилось шестнадцать. Ты подписал заявку на курсы «Подготовка к жизни» — и ты получил их. И мы заручились не только твоим согласием, но и согласием родителей каждого участника эксперимента.
— Каждого?
— Да. Все они — по большей части это преподаватели университета, не забывай — беспокоились о поведении своих детей и — или — об их учебе.
— В самом деле? Например?
Мама помедлила немного.
— Мы не вправе подробно рассказывать тебе о других. Но вкратце… Родителей Себа огорчало, что у него отсутствуют какие-либо навыки жить в обществе, строить отношения с людьми. Эти навыки ему понадобятся, ведь спортивная карьера быстро заканчивается. Родители Миранды беспокоились о том, что у нее и этих навыков нет, и спортивная карьера не сложилась. Семья Ральфа, насколько мы понимаем, хотела разлучить его хотя бы на время с ребятами из Блэкберд-Лейс, которые оказывали на него плохое влияние.
Я промолчал, хотя прекрасно понимал, что на острове Ральф столкнулся с «влиянием» похуже — со мной.
— Они хотели, чтобы он сблизился с одноклассниками. Родителям Флоры казалось, что она становится неуправляемой, бунтует без причины, против вполне счастливой жизни среднего класса. Мятежник без знамени. На острове Флора нашла наконец несправедливость и сумела ей противостоять.
Несправедливость — это опять я. В этой истории я оказался не героем, а злодеем.
— Родители Гила хотели, чтобы мальчик перестал быть таким пассивным, чтобы он ощутил собственные силы. По их мнению, в школе он состоял в опасных отношениях полной зависимости.
— А Джун?
Я не мог поверить, чтобы родители Джун отправили свою драгоценную доченьку на необитаемый остров за несколько недель до судьбоносного прослушивания в Королевском музыкальном колледже.
— Мистер и миссис Ли в особенности настаивали на участии Джун в эксперименте. Они считали, что ей грозит опасность выгореть и отказаться от совершенства, которого она достигла в игре на скрипке и в теннисе. Им хотелось, чтобы она вырвалась из привычного ей мира туда, где и музыка, и теннис не имеют никакого значения. Чтобы она сама решила, какое направление отныне придать своей жизни, — свободная от их влияния.
Угу. Выходит, родители у нее разумнее, чем она думала.
— Ладно. Значит, мы сели на рейс «Океанских авиалиний» ЭД тридцать четыре и уснули в воздухе. Дальше что?
— Самолет приземлился на берегу. Наши сотрудники вынесли вас всех из салона и разложили в разных местах острова. Потом самолет улетел, мы замели следы на песке, разровняли его. Осталась площадка, где ты написал SOS.
Но как это может быть?
— Мы же нашли самолет. В лесу.
