– И за фонтан, – улыбнулся Кудряш.
– Да, и за фонтан.
– Бухать все равно не бросят. А пока человек пьет, ему можно втюхать все, что угодно. И девок силиконовых, и сплетни, и поющие трусы. Нет, не разбудите вы Калинов. Забудьте. Вон, лучше руку лечите, – Кудряш кивнул на повязку.
– Я буду лечить людские души, Ваня. А рука сама заживет. Куда ей деваться?
– А как же автор? Тот, кто на вас покушался? Вы про него забыли? Ведь у него пистолет.
– Думаешь, будет вторая попытка? А ты посмотри, сколько людей теперь вокруг меня!
– Не, мы Льва Гавриловича одного не оставим! – оживились подростки.
– Дежурство у него в доме установим!
– Ночей не будем спать!
– Нас много!
– А полиция на что? – встрепенулся и лейтенантик. – Установим круглосуточное наблюдение, повесим повсюду видеокамеры. Мышь не проскочит. Так что вы, Лев Гаврилович, живите спокойно. – И он торжествующе посмотрел на Катерину. Та улыбнулась.
Кулигин заметил это и повернулся к ней.
– Расскажи мне, девочка, что тебя так сильно изменило? Я ведь тебя с малых лет знаю. И вижу почти каждый день, ведь мы вместе работаем. И мне все время хотелось подойти и погладить тебя по голове, успокоить. Вид у тебя был несчастный, и ты постоянно сутулилась и втягивала голову в плечи. Глаз ни на кого не поднимала. А теперь с тебя хоть картины пиши. Да что я говорю? Тебя, Катенька, в кино надо снимать.
– Во-во, – сказал лейтенантик, – в главной роли.
– Я бы посмотрел, – сказали с соседней лавочки.
– Так что тебя так преобразило, девочка? – Кулигин вопросительно посмотрел на Катерину. – Неужели, наконец, вы с Тихоном ребеночка ждете?
Катерина вся вспыхнула.
– Я пока точно не знаю, Лев Гаврилович, но что-то во мне изменилось. Я словно проснулась. Мне раньше казалось, что у меня в голове чугунная заслонка, как в русской печи. И половина моего мозга словно спит. Там темно, и я не знаю, что там. Какие-то воспоминания, возможно. Но мне нельзя туда заглядывать. Страшно. Я устала с этим жить. Я хочу узнать себя до конца, понимаете? – Кулигин кивнул. Катерина говорила так горячо, что все затихли. – И вот у меня в голове наступило просветление. Заслонка становится все тоньше и тоньше. Вот-вот она станет совсем прозрачной, и я увижу… Нет, я пока не знаю, что именно увижу. Мне даже сны стали сниться. Яркие. Цветные.
– Сны? А разве раньше не снились? – удивился Кулигин.
– Раньше это были кошмары. Я боялась ложиться спать. Ни одной ночи спокойной не провела. Но за последние дни все изменилось. Сегодня, к примеру, мне снилось, что я – маленькая принцесса.
– Ты королева, – невольно улыбнулся Кулигин. – И волосы как корона. Тебе очень идет эта прическа и зеленое платье. Я старик, мне можно.
– Ска́жете тоже: королева, – засмущалась Катерина. – Но за комплимент спасибо. Мне это сейчас нужно. Так вот, в своем сне я шла в лес за ландышами, с красивой плетеной корзиночкой. И вдруг прогремел гром. Но на этот раз я не испугалась, а пошла дальше. Ведь дождя еще не было, и туча далеко. Я зашла в лес, а там столько цветов! Я обрадовалась, начала их рвать и складывать в корзиночку. Мне даже чудился их тонкий запах, хотя сейчас не май, а лето. Но потом я посмотрела в корзиночку и увидела вместо цветов камни…
– Отстань от меня! – раздался вдруг резкий голос Вари. И она встала.
Увлеченные рассказом Катерины, визитеры Льва Гавриловича не обратили внимания на то, как Кудряш положил руку на Варино плечо и стал его гладить. И лишь когда она сбросила эту руку и вскочила, все поняли: влюбленные ссорятся. И внимание переключилось на них.
– Значит, это правда? – раздраженно сказал Кудряш. – Променяла меня на Стасова, да?
– Я просто поумнела. Меня достали твои любовницы! Ирка Зверькова ходит по Калинову и хвастается изумрудными сережками, которые ты ей подарил! А мне ни разу ни цветочка! Ладно бы у тебя денег не было! Ты меня таким поступком с грязью смешал!
– Варя, Иван, перестаньте, – попытался вмешаться Лев Гаврилович и погасить начавшуюся ссору.
– Непостоянство – твое имя, женщина, – с ухмылкой сказал Кудряш. – Богатая невеста – имя тебе стерва. Ты диктуешь правила игры. Ладно, другую найдем. А тебе со Стасовым удачи, девочка. Он вам с мамой дорого обойдется, ну да вы можете себе это позволить. Вы ведь Кабановы.
– Лев Гаврилович, вы меня извините, но я больше не могу оставаться здесь в присутствии этого человека. Желаю вам поскорее поправиться. Я вас дома навещу. Ведь вас завтра выписывают. – И Варя зашагала к калитке в заборе, окружающем больницу.
Катерина тоже вскочила:
– Варя! Подожди!
Та остановилась и обернулась:
– Я тебя в машине подожду.
– Лев Гаврилович, ребята, извините, – виновато сказала Катерина. – Сюда автобус не ходит, до остановки долго идти, а мне надо вернуться домой к обеду.
– Я бы мог тебя подвезти, – вызвался Кудряш.
Катерина вздрогнула:
– Нет, спасибо.
– Иди, Катенька, – кивнул Лев Гаврилович. – Еще увидимся. Мне врачи прописали много гулять. Вот на набережной и встретимся.
– До свидания. – И Катерина заторопилась в машину, где уже сидела Варя.
Как только она ушла, повисла пауза.
– Словно солнце зашло, – вздохнул Кулигин. – Удивительная красавица. И при этом добра.
– И на солнце бывают пятна, – с намеком сказал Кудряш.
– Я, Иван, человек терпеливый, – не выдержал Лев Гаврилович. – Ты меня еще со школы знаешь. Никогда я на своих учеников не кричал, к директору кляузничать не бегал, родителей понапрасну в школу не вызывал. Но тебя мне хочется взять да и выпороть. Столько в тебе скопилось всякой дряни. А главное, откуда?
– Может, потому что я рос без отца? – тихо спросил Кудряш.
– Тебе столько дадено, что грех жаловаться. А ты, как волчонок, все к лесу жмешься да на курятник облизываешься.
– Я давно уже волк!
– Это ты так думаешь. Глаза у тебя, Иван, жалкие.
– Хватит меня строить! – сорвался Кудряш. – Я вам не мальчик, а вы давно уже не мой учитель! Старик, маразматик. Ничтожество.
– Ваня, Ваня, – покачал головой Кулигин. – Это в тебе страх кричит. Нелегко быть большим и сильным. Один против всех, и так всю жизнь. Понятно, что тяжело. А ты попробуй по-другому на мир посмотреть. И на людей. Далеко не все они плохие. И далеко не такие дураки, как ты о них думаешь. Попробуй не давить, а договариваться.
– Я не собираюсь ни с кем договариваться! Уважают только силу. И деньги. А у меня и того и другого – завались, – Кудряш чиркнул себя ладонью по горлу. – Добро, говорите, побеждает зло? Ладно, посмотрим. Будет вам фонтан. На городском кладбище только, а не на площади, – мрачно добавил Кудряш и широко зашагал к выходу.
