– Я уже не знаю, чего хочу, – поежилась Катерина. – Господи, свекровь в тюрьме! По обвинению в убийстве! Она, всегда такая расчетливая и осторожная, оставила пистолет исчезнувшего много лет назад мужа в холле, на вешалке с верхней одеждой. Да не поверю никогда!
– Придется, – Варя смотрела на нее, словно пыталась прошить насквозь, такими же, как у матери, глазами. В упор, не мигая, стараясь подчинить своей воле. И Катерина сдалась. Молча кивнула и пошла звонить Борису.
…В этот вечер калиновская набережная гудела. Весь город был здесь. Обсуждали, естественно, арест Кабанихи. Центром калиновской вселенной по праву оказалась сегодня лавочка, на которой сидел Кулигин с забинтованной рукой. Торжествующий Шапкин, ликуя от такого внимания общественности, захлебываясь, давал комментарии:
– Ай да молодец Кук! А мы не верили, что гипотезу можно доказать. А наш Лев Гаврилович формулу написал! И попалась она в ловушку. Кабаниха.
– Никто никуда не попался пока, – поморщился Кулигин. – И при чем здесь Кук? Ты, Слава, не мешай варенье с котлетами.
– Так ведь пистолет нашли! – всплеснул руками Шапкин. – Не это ли доказательство?
– Это скорее опровергает мою теорию, чем доказывает ее, – задумчиво сказал Лев Гаврилович. – В Копалина, скорее всего, стрелял старший инкассатор Кабанов. Обе пули были выпущены из его табельного оружия. Но почему Кабанов вдруг выстрелил в своего сообщника? И что с ним самим случилось после этого? Вот загадка.
– Добрый вечер, Лев Гаврилович, – раздался звонкий голосок Катерины. – Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, Катенька, со мной все в порядке, – улыбнулся Кулигин. – Присаживайся рядом, красавица моя.
Катерина села. Варя, пришедшая на набережную вместе с ней, осталась стоять, озираясь по сторонам. Она явно кого-то ждала. В Вариной руке был рожок с пломбиром.
– Я, Варвара, не могу одобрить твой поступок, – вздохнул Кулигин. – Павликом Морозовым попахивает. Ты ведь мать родную полиции сдала.
– Вот те здрасьте! – обиделась Варя. – Это ведь в вас стреляли! Из пистолета, который нашли у матери!
– Его нашли в вашем доме, – мягко поправил Кулигин.
– Ага! Это Глаша его принесла! Она же ходила в тир лет пять, чтобы уложить вас с первого же выстрела!
– Глашка-киллер! – хохотнули на соседней лавочке.
– А что? Прикольно! – раздалось из-под дерева.
– Понятно, в кого ты метишь, Варя, – вздохнул Кулигин. – Известно, кто у нас лучший в Калинове стрелок. Кто и в десанте служил, и охранником был у нынешнего губернатора. И кто тебя на сей подвиг вдохновляет, Варвара Ивановна, тоже известно.
– И это вместо спасибо! – Варя начала злиться. – Вы прекрасно знаете, где украденные деньги. И чей интерес в том, чтобы вы замолчали.
– Не всякие средства хороши даже в борьбе за правое дело.
– Да ладно! – раздался голос Кудряша. В такой день он не мог не принять участие в гулянье по набережной. Вместе с ним был и Борис.
– Но почему вдруг у меня в корзинке вместо цветов оказались камни? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Катерина. – Похоже, все дело в громе. Дождя-то не было. Гром – и камни…
– Ой, извини! – вскрикнула Варя. – Я тебя мороженым нечаянно заляпала! Такое красивое платье!
Катерина испуганно встала. На ее плече и в самом деле красовалось пятно от пломбира, который стремительно таял.
– Надо срочно замыть! – заволновалась Варя. – Беги в кафешку, в туалет!
– Да-да…
Катерина убежала, на лавочке повисло неловкое молчание.
– Как ваше здоровье, Лев Гаврилович? – прервал его Борис.
– Ничего, не жалуюсь.
– Выглядите замечательно.
– Да-а… Порода есть порода, – хмыкнул Кудряш. – Борис, а если тебя не остановить, ты сколько можешь поддерживать такой разговор? – спросил он с любопытством.
– Какой такой?
– Тебя ведь наш Кулигин не учил. Он, по сути, чужой тебе человек. Выходит, твое сочувствие – сплошное лицемерие.
– А твоя чрезмерная откровенность – дурной тон. Воспитанные люди так себя не ведут, – пожал плечами Борис.
– Так ведь я и не утверждаю, что воспитанный, – хмыкнул Кудряш. – Мать меня одна растила, пахала с утра до ночи, чтобы в доме жрачка была да одежда с обувкой. Летом на грядках да на покосе у бабки в деревне. Ну и я вместе с ней. Я свое воспитание в коровнике получал да в полях, с пастушьим хлыстом. Разное у нас тобой было детство, Боря.
– Кстати, Иван, а когда у тебя день рождения? – спросил вдруг Кулигин.
– В мае, а что?
– Вот именно: в мае. А почему мы его никогда не отмечали? Я ведь был у тебя классным руководителем. Мы всех поздравляли. Подарки дарили, а тот, у кого день рождения, говоря вашим современным языком, проставлялся. Сладости приносил к чаю.
– Так ведь у меня в конце! Учебный год аккурат к моему дню рождения и заканчивался!
Кулигин вдруг резко замолчал и задумался. Из палатки, в которой находилось ближайшее кафе, вышла Катерина.
– Ну, мы пойдем, – заторопилась Варя. – Желаем вам, Лев Гаврилович, скорейшего выздоровления. И надеемся, что в самом ближайшем будущем все разъяснится.
– Что ж, молодежь, гуляйте. – Кулигин соединил Бориса и Катерину внимательным взглядом. А когда четверка ушла, с тихой грустью сказал: – Несчастная ты моя девочка. Дай бог тебе выйти из этой истории с честью…
День шестой
– Я не могу этого сделать, – тихо сказал Борис.
– Но почему?
– Потому что она мне доверяет.
– Вот я и прошу об этом тебя. Мы ведь договаривались, – Кудряш плеснул в конусообразный бокал текилы, бросил туда лед и разбавил соком лайма. – На, выпей. Будем считать, что это «Маргарита». Куантро закончился, а в Калинове его не сыщешь. Самогонки – завались, а вот апельсинового ликера…
– Я за рулем. Вообще пить не буду.
– Ты стал такой правильный, Боря. Тебя прямо не узнать. Ромео, блин. Того и гляди на дуэли будешь драться за честь прекрасной дамы. Но мы ведь знаем, что ты плохой мальчик. И понятия о чести у тебя довольно-таки своеобразные. Тебе не то что умирать за кого-то не хочется, ты даже жить ради кого-то не способен. И любишь ты только одного человека: себя. Ты ведь никогда не женишься на Катерине Кабановой. Она нужна тебе только как любовница. И то лишь здесь, в Калинове, где ты умирал от скуки, пока не закрутил с Катериной роман. Ну и как ты будешь разруливать эту ситуацию? Муж рано или поздно вернется. И Катерина все ему расскажет. Она не умеет иначе. И что тогда будет?
– Мы как-нибудь договоримся, – отвел глаза Борис.
– Как-нибудь! Нет, малыш, будет свара. Она, как-никак, сноха Кабанихи! Неужели Мария Игнатьевна так запросто отпустит человека, с которым ее сноха наставила рога ее обожаемому сыну? Кабанова надавит на все пружины. Баба каменная, ее ничем не проймешь. А твой дядя? Который тоже будет не в восторге, когда его единственного сына ославят на весь город. Это подрывает авторитет многоуважаемого Степана Прокофьевича, – с иронией сказал Кудряш. – Это он думает, что его тайну никто не знает. Но они с Марией Кабановой уже столько лет встречаются, что успели засветиться. Меня давно уже заинтересовало, почему ей достаются все подряды? И я эту тайну раскрыл.
