– Присаживайтесь, Лев Гаврилович! – крикнули от одного из столиков. – А ну, пацаны, подвиньтесь, дайте место учителю!
Дикой, сопя, уставился на бармена. Место мэру за своим столом никто не предложил. Но вмиг появился хозяин и смахнул с одного из столиков табличку «забронировано»:
– Сюда прошу, Степан Прокофьевич! Лучшее местечко в нашем скромном заведении!
Дикой протиснулся за столик и кивнул Кулигину: приглашаю. Тот уже понял, что разговора не избежать.
– Тебе пивка или чего покрепче? – спросил Степан Прокофьевич, таким же кивком подозвав официанта.
– Спасибо, у меня режим, – Кулигин чуть качнул забинтованной рукой и сел.
– Да ладно, режим! Пиво не водка, проскочит.
– Не хочу я пить, – тихо, но твердо сказал Кулигин.
– Как знаешь. А мне два пива.
– Больших?
Степан Прокофьевич презрительно посмотрел на официанта: ну а каких?
– Гроза, похоже, идет, – сказал Дикой, сдувая пышную пену с пол-литровой кружки. – Никак водой разбавляют? Господи, кругом одно жулье!
– Это еще не гроза, – Лев Гаврилович отхлебнул минеральной воды. – Так, облако нашло. На той неделе обещали ухудшение погоды. На Центральную часть России надвигается грозовой фронт.
– Поздновато надвигается, – проворчал Дикой. – Подсолнух весь посох, как огнем спалило, пшеница на корню засохла. Ладно, Кубань спасет, – он вздохнул. – Я вот чего хотел тебе сказать, – он упорно тыкал Кулигину, который был на десять лет старше, как и каждому калиновцу, с которым разговаривал. Мол, я мэр, а ты вошь, я хозяин, а ты раб. – Ты зачем воду мутишь? Что за расследование ты затеял, а? С какой такой целью?
– С целью узнать правду, – улыбнулся Кулигин.
– А кому нужна твоя правда?
– Народу нужна.
– Народу жрачка нужна и водка, – сердито сказал Дикой. – Да зрелища из тех, что попроще.
– Которые не требуют умственных усилий, вы хотите сказать?
– Типа того.
– Не стоит всех судить по себе.
– Не понял… – напрягся Дикой. – Ты хочешь сказать, что я дурак?
– Я просто развил вашу же мысль.
– Ты слишком много мыслей развивать стал в последнее время. А не пора ли тебе прищемиться?
В палатке стало тихо. Все в Калинове давно уже ждали развязки. Причастен Дикой к тому давнему ограблению банка или нет? И где деньги? А главное, где Иван Кабанов?
– Народу нужна красота, – твердо сказал Кулигин. – Вот у вас сколько денег?
– Ты и мои хочешь посчитать? – оскалился Дикой. – Мало того, что Зинку Косую на пол-ляма гринов развел. Счетовод ты хренов. Завидуешь, что ли?
– Я не завистлив. Это я к тому спрашиваю, что вы могли бы на эти деньги многое сделать для родного города.
– Например?
– Я в Москве недавно был, так там на каждой автобусной остановке – электронное табло. Расписание общественного транспорта и время ожидания. Очень удобно.
– Какое табло? Электронное? А автобусы кто водит? Роботы?
– Люди. Автобусы в столице да, не чета калиновским. Наши – сплошная рухлядь. Так же как и дороги: их просто нет. Но ведь это от вас зависит, Степан Прокофьевич. От городской администрации. А вы только карманы набиваете, даже с тех же автобусных остановок. Наша чуть ли не в Книгу рекордов Гиннесса вошла. Та, которая в центре. На нее по документам потрачено почти три миллиона рублей. Вы видели эту остановку? Налетит ураган, а они у нас в степях не редкость, и три миллиона рублей усвистят на ветер. Вы хотя бы дали задание укрепить ее как следует. Люди ведь могут пострадать. Я понимаю, что у Марьи Кабановой конкурентов нет, все подряды по обустройству города достаются ей. Но, по-моему, откаты достигли неприличных размеров.
– Ты откуда знаешь, что в бумагах написано?! – взвился Дикой. – Какие такие три миллиона?! Враки это!
– Везде работают мои ученики, поэтому я знаю правду, – твердо сказал Кулигин.
– А не много ли ты знаешь? – оскалился Дикой.
– Уже была попытка закрыть мне рот, – Лев Гаврилович показал забинтованную руку. – А вы еще спрашиваете, почему Мария Игнатьевна под арестом!
– Так вот куда ты клонишь, – удивленно протянул Степан Прокофьевич. – Ловко. Коррупция, значит, у нас в Калинове. А Дикой – главный коррупционер.
– Вы сами это сказали.
– Только не там ты ищешь, Кулигин. Активист ты хренов. Не стрелял я в тебя, понятно? Не то бы ты здесь не сидел. Я с тех пор, как из армии вернулся, в Калинове лучший стрелок. Одних почетных грамот сколько! Меня потому и в охрану к будущему губернатору взяли. И я не то что справился, даже покушение предотвратил. Киллера снял. Я тебе даю слово десантника, Кулигин: я в тебя не стрелял.
– Бывшего десантника.
– Бывших десантников не бывает. Я честью своей клянусь. – За соседним столом хмыкнули. Дикой резко обернулся: кто посмел?
– Степан Прокофьевич, я вовсе не утверждаю, что вы причастны к покушению на меня, – примирительно сказал Кулигин. – Мы о другом говорим. О городе, который вы убиваете. У вас нет обратной связи с населением. Вы не умеете пользоваться гаджетами…
– Я старый солдат и не знаю слова «WhatsApp», – насмешливо сказали сзади.
– А ну, ша, пацаны! – не выдержал Дикой.
– Мы не пацаны, мы электорат, – негромко сказали справа.
– Степан Прокофьевич, а покажите-ка свой телефончик. Спорю на сто баксов, что он кнопочный! – раздался вдруг звонкий девичий голосок.
– А у него Сашка-шофер – навигатор! – заржали на улице, под тентом.
– Он даже суку от кобеля отличить не может!
В палатке раздался взрыв хохота, который подхватили на улице. Дикой растерялся.
– Ну, Кулигин, – только и смог сказать он.
– Вы бы на свои большие деньги прикупили хоть немного уважения своих земляков, – отчетливо сказал Лев Гаврилович. – Хотя на ворованные это невозможно. Скажите спасибо, что осмеяли, а не побили.
– Побить?! Меня?! – Дикой встал. – А ну, кто тут смелый? – он сжал огромные кулаки.
– Ага, ищи дураков, – сказали на улице. – Сегодня ты на дуэль вызываешь, а завтра на каждого, кто откликнулся, будет протокол. Нет уж, мы на провокацию не поддаемся. Не прокатит больше.
– Кошку ему дохлую в джип подбросить. Чтобы воняло, как и его авторитет.
– Или гвоздем крутую тачку расцарапать.
– Написать: вор.
– Вот видите: это же дети, – улыбнулся Кулигин. – Ребята, расступитесь, пропустите мэра. Дождь кончился.
Дикой сообразил, что лучше уйти. И чтобы это не было похоже на бегство, допил пиво.
