В Лондон Чичаев прибыл уже 30 сентября 1941 г. Через две недели к нему присоединилась и семья: дети и жена Ксения Митрофановна, ставшая секретарем-шифровальщиком.
[130]
Ещё советские
Также уже в 1941 г. в Лондон от НКВД прибыл капитан Николай Торопченко
[131] (по российским данным, его инициалы были «М.А.»
[132], то есть не Николай, а, допустим, Михаил, а может, Макар, или Митрофан, или Мстислав и т. п.; к сожалению, более подробных российских данных о нем нет). Англичанам он не понравился. В SOE о нём писали о нем как о человеке «некультурном» и «закомплексованном», иногда признававшим, что «в Лондоне красивые деревья», но, в целом, не стремившемся улучшить свой английский язык и положительно отличавшемся только умением хорошо играть в шахматы
[133].
Ещё один точно установленный сотрудник Чичаева в Лондоне – лейтенант Василий Суворов
[134]. Британцы называют его радистом
[135]. По их сведениям, Суворов никогда до этого не бывал за пределами Родины и живо, «как ребенок», интересовался всем. Он как раз резво взялся за английский и очень быстро его отшлифовал. В то же время был очень ранимым и застенчивым
[136]. Возможно, когда-нибудь мы узнаем о его истинной сущности. Но пока подробных открытых российских материалов нет и о нём.
Относительно больше известно о «втором номере» советской миссии в Лондоне полковнике Андрее Григорьевиче Граур
[137]. Правда, «История российской внешней разведки» характеризует его исключительно скупо: «Работал во внешней разведке с 1938 г., побывав за этот период на закордонной работе, в том числе руководящей, в США [и] Швеции»
[138]. Западные источники словно добавляют к этой, по сути, черно-белой «карточке» цвета. Донал О’Салливан развивает ту мысль, что перед войной Граур по поручению Берия инспектировал резидентуру НКВД в Соединенных Штатах
[139]. В документах SOE Граура называли «крайне некультурным», но «безусловно самой сильной личностью» и «наверное, самым честным» в советской миссии, упоминая то, что он постоянно возвращался к теме открытия «второго фронта»
[140]. В 1943 г. Граур (у которого в Лондоне умер ребёнок) вернулся в Москву. Не будем исключать той версии, что Центр отозвал его не в рамках плановой ротации. Дело в том, что в апреле 1942 г. британцы рассматривали вариант, чтобы Граура завербовать: такой сценарий обсуждал со своим подчинённым директор секции «В» британской контрразведки МИ-5 Гай Лидделл. Но с каким конкретно своим подчинённым он это обсуждал? Со своим помощником Энтони Блантом, который был советским «кротом»
[141] и мог сообщить Москве о нависшей опасности. Но, кстати, в Москве Граур занял должность «генерала Осипова».
Стоит сразу сказать, что о жизни британских спецслужбистов в НКВД действительно узнавали по многим каналам.
Джордж Хилл. Обрывки и отрывки
Джордж Александр Хилл, с чьей резиденции-резидентуры мы начинали эту главу, относится к тем, про кого говорят «хорошо известный разведчик». Хорошо известный – контрразведке страны-хозяйки.
По разным данным, родился он то ли в 1890-е во входившей тогда в Российскую империю Эстонии, то ли в 1893 г. в Лондоне, но точно в семье подданного, торговавшего с Россией и Персией, много по ним ездивший и бравший с собой сына. Как и многих подданных Их Британских Величеств, во все времена, в молодости Хилла и самого поносило по миру. Скажем, на фронты Первой мировой он призвался из Канады. Но детство и отрочество он провёл точно в Российской империи, что и позволило ему, когда он был зван в британскую разведку, быстро освоить такой похожий на русский болгарский язык.
Однако вскоре он получил приказ вернуться в саму Россию в составе миссии британского генерал-лейтенанта Пула. Было это в июле 1917 г.
[142], то есть в самый разгар революционных событий. Но тогда Россия и Британия ещё были союзниками по Антанте (генерал Пул был при Ставке русской армии в Могилёве). В «Истории российской внешней разведки» даже говорится, что, служа, конечно, своей стране, Хилл, тем не менее, оказал такие услуги русским союзникам, что в разное время получил ордена Св. Владимира, Св. Анны и Св. Станислава, врученные ему такими разными российскими власть имущими, как «Николай II, Керенский и Деникин»
[143]. Учитывая, что Хилл прибыл в Россию летом 1917 г., приходится сомневаться в том, что он получил награду от царя, к тому времени уже давно отрекшемуся. Но то, что в списке тех, кто награждал Хилла, значится ещё и Деникин, намекает нам на то, на какой стороне он (конечно же!) оказался в российской Гражданской войне.
Итак, осенью того же 1917 г. Россия стала советской, другой. В частности, заключила с Германией, с которой воевала Антанта, сепаратный мир в Бресте (или, как говорили тогда, Брест-Литовске).
Лондон этому всячески противился, и Хилл «засветился» на радарах ВЧК как со-организатор антикоммунистических операций. Тогда он сменил офицерский мундир на одежды шпиона-нелегала (отсиживался на настолько конспиративной квартире в московском Замоскворечье, что по его скупым описаниям идентифицировать тот дом невозможно и сейчас), но в отличие от «посла-заговорщика» Локкарта и «Сиднея О’Рейли», о нём советские газеты не писали. Написал – он сам. В межвоенный период он сам опубликовал воспоминания, которые читаются как настоящий детектив. Правда ли, что Хилл, как он утверждал, был тем, кто лично обхаживал Троцкого, вытянул из паралича московский железнодорожный узел, а в бывшем вагоне императрицы Марии Фёдоровны вывез из России румынский золотой запас?
[144] Как бы то ни было, книгу он написал настолько бодрую, что она до сих пор входит в число мемуаров, которые в Соединенном Королевстве и XXI века только и успевают печатать дополнительными тиражами.
