Больше того, из архива ИККИ следует, что, приехав в Испанию и подав заявление на переход в «национальную секцию» Коминтерна теперь уже этой страны, она столкнулась с такими сложностями, которые сотрудника ОМС вряд ли бы ждали. Суть проблемы состояла в том, что в 1938 г. «комиссия по иностранным кадрам при ЦК К[оммунистической] П[артии] И[спании] не выдала ей партбилета ввиду отсутствия… достаточных подтверждающих данных о её прошлом»
[192] (правда, сама Липшиц утверждала, что билет ей выдали
[193]).
По ряду сведений, в Испанию Шифра прибыла с братом
[194]. В любом случае, поручиться за неё было некому. За брата могли принять мужа, а мужа к моменту истории с партбилетом уже не было в живых: в 1937 г. они вместе воевали в XII дивизии, но в июне Нино уехал воевать под Гвадалахару, где, будучи командиром дивизии
[195], получил смертельные ранения, и вскоре умер в больнице Сантандера
[196]. Именно на тот период и приходится контакт явно отчаявшейся Шифры с разведкой никакого не Коминтерна, а НКВД.
По данным, которыми до сих пор оперировали на Западе, «покинув Францию, она отправилась в Москву»
[197]. Изучение ее дела в архиве Коминтерна позволяет эту информацию существенно уточнить и расширить. Во-первых, как мы уже выяснили, из Западной Европы наша героиня действительно отправилась в Восточную, но не в СССР, а в Польшу. Во-вторых, в Париж она выехала в апреле 1938 г. «при помощи тех же товарищей»
[198] (то есть сотрудников политической разведки НКВД Меркадера и Эйтингтона). А в-третьих…
Вот теперь внимание: сама Липшиц пишет, что в Париже она «имела связь с товарищем Ина»
[199]. Это же имя Липшиц упоминает и в том контексте, что этот человек передал в Москву её партбилет
[200]. Кто это был? Как и в случае с «уругвайцами», о которых мы писали выше, здесь мы позволим себе одну «вспышку», в свете которой увидим ещё один занятный «перекресток истории».
Кто такой «Товарищ Ина»?
Для начала мы связались с такими крупнейшими специалистами по истории Коминтерна, как доктор исторических наук, профессор Лазарь Хейфец из Санкт-Петербургского государственного университета и кандидат исторических наук Юрий Туточкин из РГАСПИ. Им обоим имя «Ина» ничего не сказало: среди активистов Коминтерна и сотрудников ИККА им такое имя не встречалось. Больше того, проведя дополнительную проверку, Юрий Туточкин не обнаружил это имя и в списках сотрудников коминтерновской разведки, ОМС/СС.
Зато внимательно проштудировав доступные нам воспоминания тех, кто имел дело с европейскими государственными разведслужбами того периода, мы обнаружили два упоминания имени «Ина».
Первое – анекдотичное. В нашем «литературном этюде» в предисловии к этой книге мы не случайно упомянули профессию одного из гостей (точнее, одной из гостий) вечеринки 5 ноября 1942 г. у Хилла: балерина. Но мы не упомянули её имя. По воспоминаниям полковника Роднея Грэма Тёрнера, там в тот вечер у Хилла была «балерина Ина»
[201]. Стоит сказать, что московские газеты времён войны поражали иностранцев тем, что печатали театральные афиши. Театры действительно продолжали работать. То есть балерина на вечеринке у Хилла, который любил придать своим приёмам в Гранатном переулке «светский лоск», никакая не фантастика. Была ли эта балерина осведомителем советских «органов»? Вполне вероятно. Но в данном случае речь, конечно же, о девушке «Инне», через два «н». Русского имени «Ина» через одно «н» попросту не существует. То есть точно не та.
Вторая зацепка – много серьёзнее. И хотя до сих пор все цитаты в этой книге мы сопровождали, как принято говорить в академическом мире, «аппаратом», сносками-ссылками, в данном случае пока подвесим интригу и приведём цитату без сноски (взглянув на которую, нетерпеливый читатель сразу бы обо всём догадался). Итак: «Были у нас и другие, тоже довольно необычные курьеры. Так, связь между Берлином и Брюсселем обеспечивала очень хорошенькая Ина Эндер (курсив наш/ – Авт.), манекенщица из художественного ателье мод, где одевались Ева Браун (любовница Гитлера) и жены нацистских сановников».
Заполучив к имени «Ина» фамилию «Эндер», мы продолжили изыскания. Можно ли найти следы такого человека «за скобками» этой цитаты? Можно!
Арестована нацистами Ина Эндер была лишь в 1942 г., но выжила и после войны стала первой женщиной-полицейским в ГДР. Что было в начале пути? В возрасте 15 лет вступила в 1932 г. в немецкий комсомол. Через год после этого, когда к власти в Германии пришли нацисты, она и её семья подверглись преследованиям. Однако в середине 1930-х гг. привлекательную Ину заметил популярный фотограф Ханс Хубман, предложивший ей сняться для обложки журнала. Став моделью, она получила доступ в «высшее общество» и, главное, право гибкого выезда из Рейха
[202]. То есть, судя по всему, автор цитаты об «очень хорошенькой Ине Эндер» явно описывал именно её, а Шифра Липшиц именно её могла встретить в Париже. Но это ещё не всё. Крайне интересно и происхождение этой девушки. Девичья фамилия – Шрайер. Её отец, Эрих Шрайер, возникает в истории как один из основателей «Союза Спартака». А ведь вместе с ленинской РКП(б) немецкая группа «Спартак» была соучредителем Третьего Интернационала! Но почему же тогда её имени нет в анналах Коминтерна?
Вот теперь время назвать автора цитаты, от которой мы толкались, соединив «товарища Ина» и Ину Эндер (Шрайер). Автор цитаты – Леопольд Треппер! И он вспоминает Ину, описывая тот период жизни, когда работал уже не на Коминтерн, а на военную разведку, готовя к войне «Красную капеллу»!
