Минуточку! Но ведь Шифра Липшиц, которой помогала «товарищ Ина», была завербована разведкой не военной, а политической!
Ещё больше путаницы вносит то, что в послесловии к советскому изданию книги Треппера написал книги кандидат военных наук, капитан 1-го ранга в отставке А.И. Галаган: «Много надуманного и в описании [Треппером] чрезвычайно активной деятельности многочисленных связников, которые, по его словам, буквально сновали между странами и доставляли информацию. Вызывает сомнение рассказ Л. Треппера о некой манекенщице, которая якобы осуществляла связь между Бельгией и Германией. Л. Треппер не имел своих людей в Германии, действовавшие там разведгруппы ему не подчинялись, и незачем было посылать туда связников»
[203]. Но ведь с другой стороны, и такой авторитетнейший автор, как Павел Судоплатов, писал о том, что «разве что на роль курьеров», но всё-таки годились и другие люди творческих профессий: например, такой «наш агент… популярный актер Карл Герхард («Шансонье»)»
[204].
Загадки, загадки, противоречия, противоречия…
Как бы то ни было, с одной стороны, выходит, что ещё до войны Шифра Липшиц была связана не только с Коминтерном (сама и через мужа) и с НКВД (через Меркадера), но, получается, и с РУ РККА (через «товарища Ину», если мы, конечно, её правильно высчитали). То есть элементы её предвоенной биографии словно предвосхищают то, как и кем в годы войны будет осуществляться операция «Ледоруб».
С другой стороны, всё это могло быть не системной схемой, а всего лишь совпадениями, вытекающими на личных знакомствах. Например, про Треппера мы знаем, что он был польский еврей и «в апреле 1924 г., имея на руках вполне приличный паспорт… отправился в Палестину»
[205]. Так ведь и Шифра Липшиц – польская еврейка, которая вместе с родителями оказалась в Палестине ровно в то же время, когда там оказывается Треппер (тогда ещё не разведчик РУ РККА, а молодой коммунист-идеалист). Больше того, в теории, Липшиц и Треппер могли пересечься и в начале 1930-х во Франции. Напомним, что Шифра приехала туда на учебу в 1932 г. И Треппер был там с 1929 по тот самый 1932 г.
[206] и мог быть знаком не с Шифрой, так с её мужем Нино.
По состоянию на 1938 г. могла бы сложиться, например, такая линейка причинно-следственных связей: Нино погибает в Испании; Шифра завербована НКВД и едет в Польшу через Францию; Треппер к тому моменту вновь во Франции (а перед отъездом туда в РУ РККА ему говорят, чтобы он не удивлялся, если в парижских отелях он увидит знакомые лица: «в сторону Испании идёт большое движение»
[207]); Треппер узнаёт в Шифре старую знакомую по Палестине или вдову старого знакомого по Франции; Треппер слышит от Шифры рассказ о сложностях с партбилетом; Треппер даёт Шифре в помощь своё доверенное лицо, «товарища Ину». Возможно? Да! Вероятно? Вполне!
Как бы то ни было, как в своё время писал Ленин о Герцене, «узок круг этих революционеров». Вот и те, кто в 1920–30-е гг. был вовлечен в работу центрального аппарата Коминтерна, разведуправлений ВЧК-ГПУ-НКВД и РККА, на самом деле исчислялись всего-то несколькими сотнями. В этом смысле не обязательно за всем взаимодействием Коминтерна и обеих главных государственных разведок Советского Союза всенепременно видеть одну «руку Москвы». Эти люди попросту могли быть друг с другом знакомы и оказывать друг другу дружескую, а не межведомственную помощь.
Но перейдем от предположений к фактам. Вернёмся к тому, что в Испании Шифра Липшиц соглашается с предложением НКВД выдвинуться в Польшу.
Через Польшу в СССР
Как следует из материалов РГАСПИ, в августе 1938 г. из Испании через Францию, Англию (то есть, оказывается, в 1941 г. она окажется там не впервые!), Швецию и Латвию Липшиц переехала не в СССР, а всё-таки, как они и договорилась с Эйтингтоном, в Польшу
[208]. По ее признанию, в Варшаве она «встретила трудности в своей работе, особенно из-за того, что… как еврейке было трудно связаться с поляками»
[209]. Далее в своей автобиографии она пишет: «В сентябре 1939 г. вспыхнула война, я потеряла все связи с людьми в Варшаве /все уехали на Украину, когда Красная армия к нам вошла/, а также потеряла организационную связь, которую поддерживала путем корреспонденции с Парижем». На самом деле в этих строчках, похоже, и содержится подтверждение того, что в 1941 г. её задачей станет попасть через Англию в Париж, так как она явно знала советских агентов, оставшихся там без связи, а они знали её.
Но как мы помним, в ноябре 1941 г. доставившее Шифру судно «Ижора» пришло к Британским островам из Архангельска. То есть в определенный момент Шифра все-таки попала в СССР. Как? Через то, что после Первой мировой войны называлось «линией Керзона» и что в сентябре 1939 г. стало разделительной линией между Рейхом и СССР там, где ещё недавно была Польша.
Линия Керзона, декабрь 1940 г.
…Было ужасно зябко, но, конечно, главная тревога была связана не с этим. Нелегальный переход границы – всегда риск. Сейчас они подобрались к опушке леса, за которым, как объяснил проводник, и будет граница, и легли на снег.
– Как, ещё раз, Вас зовут? – прошептала она своему проводнику.
– Зачем это вам, пани? Я же не спрашиваю, как Ваше имя.
– Шифра.
– Еврейка?
– Да.
– Ну, не Ваша вина. Вас ко мне привели. Вы мне дали 200 злотых
[210]. Я вас обещал перевести русским. Всё.
– И всё-таки?
– Что всё-таки?
– Как Ваше имя? Если у нас сейчас всё получится, буду всю жизнь благодарить.
– Ты мне лучше скажи, откуда ты такая.
– Из Варшавы.
– Прямо из Варшавы?
– Нет, как началась война, я устроилась санитаркой в еврейскую больницу в Отвоцке
[211].
– А закрыли немцы в гетто?
– Да…
[212]
– Теперь слушай внимательно. Я дальше опушки не пойду. Видишь вон то посреди поля? Ползи к нему. Отсюда не видно, а оттуда, думаю, уже разглядишь русский пограничный столб.
