С началом Великой Отечественной она сама под фамилией Карасева прошла курсы Коминтерна в Москве, Кушнаренкове и в Уфе и 27 июня 1943 г. была сброшена с парашютом к югу от Варшавы.
Оттуда она успешно добралась до родной Вены, где и работала на Москву до тех пор, пока 3 января 1944 г. нацисты не арестовали руководителя её группы Грегора Керше. Тот под пытками выдал гестапо и её имя и адрес. Уже на следующий день, 4 января, арестовали и Хильду. Она дожила до Победы. Но… В апреле 1945 г. ворота тюрьмы для неё распахнулись, и на улице она подошла к советскому офицеру. Тот отвёл её в СМЕРШ. Её вывезли в Венгрию, посадили на самолёт до Москвы, где 2 мая 1945 г. … арестовали от имени уже советского государства
[691]. Почему?!
На этот счёт есть две версии. Стивен Тайас ссылается на материалы… ЦРУ США и исходит из того, что радиошифры группы, в которую входила Хильда Мрац, были использованы немцами в «радиоигре» с Москвой, получившей название “Landwurm” («Земляной червь»; какое, кстати, гадкое название!). Эта радиоигра продолжалась вплоть до 5 апреля 1945 г.
[692] Мы, российский и британский соавторы, решили перепроверить восприятие друг друга. И неважно, англичанин отвечал русскому или русский англичанину. Сегодня, в XXI веке, диалог получился такой:
– Достаточно серьёзное обстоятельство для военного времени?
– Конечно.
– Можно ли было войти в положение участников таких радиоигр?
– С позиции нашего времени – конечно.
– Всё ли мы понимаем о тех временах?
– Нет…
– Была ли Хильда одной из тех «пианисток», которую нацисты вовлекли в «радиоигру» захваченной ими части «Красной капеллы» с Москвой?
– Мы этого до конца не понимаем.
Составители мемориального портала австрийских жертв Сталина в Вене вообще считают, что вина Хильды состояла просто в том, что она выжила
[693].
За считаные часы до окончания Второй мировой войны, 28 августа 1945 г., ей дали восемь лет, она попала в Воркуту, работала на лесоповале, а после ИТЛ оказалась в ссылке в Казахстане
[694]. Вот почему в своём заявлении во «всёвидящий» ЦК КПСС она упоминает в том числе «конвойные войска» как источник информации…
Но кем же были её муж и его товарищ?
НКВД или РККА? Какая разведка?
Итак, и к Францу Лёшлю приблизимся через то, что известно через его жену. Супругу Лёшля звали Эмилия Клод
[695], она тоже была родом из Австрии, была дочерью шуцбундовцев и выросла в России в детдоме Шуцбунда
[696]. До войны Эмилия работала контролёром на Московском автомобильном заводе имени Сталина (ЗИС)
[697], но в июле 1941 г. была эвакуирована в колхоз в Пензенской области. И вот когда она оказалась там, представительство КПА при Коминтерне, во-первых, просило ИККИ оказать ей материальную помощь
[698], а во-вторых, о ней и о жёнах других таких австрийцев вполне чётко говорилось, что их мужья «мобилизованы в Красную армию»
[699]. То есть с одной стороны, версия о том, что Лёшль попал в ряды не НКВД, а армии, Наркомата обороны (то есть, соответственно, в военную разведку), – подтверждается.
С другой стороны, в отчёте самого Франца Лёшля о его пребывании на войне ещё в Испании особо оговаривалось: «Подтвердить работу в Испании может МИХАЙЛОВИЧ ОРЛОВ»
[700]. Да, в этой цитате из дела Лёшля в РГАСПИ есть странность: наличествуют отчество и фамилия «поручителя», но нет его имени. Но, не особенно рискуя ошибиться, додумать легко. Скорее всего (да практически неизбежно!) речь идёт об Александре Михайловиче Орлове. Если кто позабыл, это тот самый советский разведчик-перебежчик, который представлял в Испании всё-таки не военную разведку, а НКВД. В ещё одном документе Коминтерна, в справке от 18 сентября 1941 г. за подписью кадровиков Белова и Приворотской, говорится, что Лёшль «в данное время мобилизован советскими органами»
[701]. Как мы понимаем, слово «органы» в советском «новоязе» относилось прежде всего всё-таки к НКВД.
Таким образом, привлечён Лёшль был всё-таки силами не того ведомства, о котором говорится в заявлении Хильды Мрац в ЦК КПСС.
Но вернемся к мужу самой Хильды.
Он, Лоренц Мрац, родился 16 июня 1908 г. То есть на момент гибели ему не было и 34 лет. А ведь и он до уже отвоевал ещё и в Испании…
Он же Лео
В Испании его называли «товарищ Лео». Именно так назван он, политический комиссар IV батальона его интербригады, в приказе Генерального штаба республиканской Испании от 20 сентября 1937 г. В документе отмечаются его «мужество и великолепные действия» в боях с фалангистами
[702]. Из той же эпохи – его не публиковавшийся ранее партбилет. В нём он не Лоренц, а «Лео», не Мрац, а «Венцель». Но это точно он: на фотографиях за все периоды (в том числе из досье SOE из TNA) – один и тот же человек
[703].
Но стоило Мрац-«Венцелю» вернуться из Испании в СССР…
Донос на Мраца. С комментарием российского соавтора
Приведём здесь совершенно очевидный донос, написанный на него неким «бдительным» товарищем Шариковым. Простите, Лукьяновым:
«Секретно.
В отдел кадров ИККИ
