Заметила лишь тень. Они были одни на темной улице.
Жан-Лу не произнес ни слова. Не дал ей времени отреагировать. Оглянулся – нет ли свидетелей? – и навалился всем телом.
Впился губами в ее рот. Положил правую ладонь на грудь, сжал со звериной страстью. Левая рука пробралась под стринги.
Она не воспротивилась. Ответила на поцелуй. Пустила его.
Успокоилась. Она победила.
Жан-Лу заслуживает смерти. Как те, другие.
35
23:52
Доведенный до исступления Жерар Кутюрье вскочил с кровати.
Сначала он решил, что сосед включил France Ô
[79], RFO или France Culture и слетевший с катушек диджей врубил африканский джаз. Но музыка доносилась не из комнаты за стеной. Гитара и тамтам звучали так громко, как будто кто-то колотил по переборке, но играли в другом месте.
Жерар вышел в коридор, пошел в другой конец, к буфету, где накрывали завтрак. Гитарный дуэт соперничал с женским голосом, певшим на незнакомом языке. Крики, шаги танцующих и аплодисменты аккомпанировали музыкантам.
Концерт?
В полночь? В отеле «Ибис» в Пор-де-Буке?
Жерар Кутюрье не верил своим ушам.
Между прочим, девушка хорошо поет. Он зевнул. Почесал живот под зеленой футболкой цвета франшизы его магазина садового инвентаря. Директор по продажам назначил встречу на восемь утра, и разговор предстоял неприятный. Цифры не радуют. По газонокосилкам падение продаж на 30 %. Глобальное потепление, засуха, трава выгорела по всему югу, трава растет медленно… Замкнутый адский круг. Жерар чувствовал себя, как Уголино
[80] перед иссякшим источником.
Он обулся и через минуту оказался у двери запасного выхода. Закрыто. Постучал, начиная злиться, и через две секунды на пороге появился управляющий Рубен Либерос.
– Что за бардак? – поинтересовался Кутюрье.
Рубен сделал большие глаза.
– Бардак? Этот концерт – бардак?! Входите, друг мой, входите. «Вендо» – лучший биг-бэнд Африканского континента. Мы познакомились в девяносто четвертом году, они играли на церемонии вступления в должность президента Нельсона Манделы. Двадцать семь лет в камере на острове Роббен – это чего-то да стоит! «Вендо» – друзья Франции. Когда Миттеран произносил речь в Ла Боль, они исполняли «Марсельезу». Говорят, Жак Ширак хочет, чтобы они играли на его похоронах, даже распорядился в завещании…
Постоялец в замешательстве смотрел на управляющего и уже изготовился рявкнуть: «За идиота меня держите?!» – но тут дверь снова открылась. Ответственный за продажи газонокосилок успел увидеть гитариста с дредами, гиганта, склонившегося над джембе
[81], и человек тридцать слушателей!
Вышла девушка. Высокая. Стройная. Сильно накрашенная. В короткой юбочке и кожаной куртке. Потрясающе красивая. Наверняка певица.
– Уже уходишь, Нура? – спросил Рубен.
– Меня ждут. Завтра буду к девяти. Надеюсь, твоя старуха справится. – Она чмокнула его в щеку и исчезла.
Управляющий распахнул дверь:
– Входите же, друг мой, прошу вас.
Жерар Кутюрье колебался и вдруг увидел бутылки с ромом на месте мисочек для корнфлекса. Великан подошел и дружески хлопнул его по спине:
– Выпей с нами, брат. Я – Саворньян. У тебя есть дети?
Жерар окончательно растерялся и кивнул.
– Наверное, редко их видишь при такой безумной работе? А мои завтра приезжают. Жена Бабила, сын Кейван и дочь Сафи. Пойдем отпразднуем.
Музыка зазвучала громче. К микрофону приблизилась другая певица, такая же красавица, как Нура. Плевать на директора по продажам! От газонокосилок не убудет, если он выпьет стаканчик перед сном. А завтра поставит пять звездочек отелю на Trip Advisor
[82].
Жерар Кутюрье гостевал в половине европейских «Ибисов», и нигде ему не оказывали такого приема.
36
23:56
Тип на верхней койке храпел так громко, что вниз сыпалась пыль.
Альфа́ посмотрел на часы, подождал несколько минут, встал и потряс сокамерника за плечо. Тот мгновенно проснулся и резко дернулся, как будто на него обрушилась тюремная стена. Вытаращил глаза и с изумлением посмотрел на юного чернокожего гиганта:
– Оборзел, парень?
Оружия у него не было, но в глазах плескалась угроза.
– Ты мне нужен, – ответил Альфа́.
Заключенный прищурился, как прицелился.
– Что за бред? Ты для этого меня разбудил? Сейчас я научу тебя правилам тюремного этикета! Мало того, что днем изводят все кому не лень, так теперь и ночью не отдохнешь из-за какого-то придурка…
Арестант напоминал американского комика Дэнни Де Вито. Волосы у дерганого коротышки росли только по бокам черепа, и уши из-за этого казались громадными.
– Мне нужно увидеться с Казначеем, – спокойно сказал Альфа́.
«Де Вито» потер виски, и волосы встали дыбом, как белый гребень.
– С казначеем? Только и всего? Надеюсь – для твоего же блага! – что ты убил легавого или зарубил мачете свою бабу, потому что к Казначею требуется пропуск. Быстро такие дела не делаются.
– Я выхожу завтра и должен повидаться с ним до того. Завтра утром. Пораньше.
– А может, хочешь еще и автограф Мерина
[83] в качестве бонуса? Или фото с Бонни и Клайдом?
