– Ирилия запрещает такие чары. – Тонкие брови эльфийки сошлись на переносице.
– Но тебя же никто и не заставляет их плести, Мири, – удивленная таким резким неодобрением, вставила Элька, подойдя к подруге.
– Невмешательство равнозначно согласию, согласие приравнено к соучастию, – процитировала эльфийская целительница какой-то из своих постулатов, и во взгляде ее хаотическая колдунья прочла просьбу о помощи. Мирей не могла отступиться от своих правил, но не могла и предать друзей.
– Заклятие на большой крови? – бросил хмурый вопрос рационалист Гал.
– Нет, мосье, скорее речь идет о малой добровольной жертве, – отозвался маг.
– Мири, но ведь Ирилия сама просила нас решить дело с Темным по-хорошему, а другого заклятия, чтобы его вызволить и не позволить разрушиться всему Алторану, нет, – промолвила Элька, тряхнув головой. – Ты послушай, что Лукас прочитал в «Ритуалах крови» о «Покаянном отрешении Лимба», помолись своей богине и попроси ее совета. Если она тебе запретит, значит, будем искать другое решение. Договорились?
– Никто из нас не совершит ничего такого, чтобы противопоставить жрицу ее покровительнице и лишить благословения целительной силы, – твердо сказал Лукас, кивнув Мирей в подтверждение слов Эльки. – Мне и самому не нравится книга, ответившая на зов, но именно в этом заклятии я не вижу зла.
– Магия не может быть черной или белой, – уверенно заступилась за мосье и Элька, – ее цвет зависит лишь от существа, творящего чары, и его намерений.
– А некромантия? – чуть прищурив хитрющие голубые глаза, заинтересовался выводами подружки Рэнд.
– Допустим, секрет целительного зелья, способного спасти целый мир, знал только один лекарь, и он умер, не успев оставить рецепт. Поднять его из мертвых, чтобы спросить о секрете, – черное деяние? – иезуитски вопросила Элька, показав Фину острый кончик розового язычка.
– Напомни мне, чтобы я никогда с тобой не спорил, – пробормотал вор, признавая, что Элька его уела, и поднял вверх свободную от карт руку в знак поражения.
– Расскажите о заклятие, – попросил умница Макс. – Что это за «Покаянное отрешение Лимба»?
– Чары сложны по плетению, но суть их сводится к следующему, – начал отвечать кратко маг, – чтобы распустить заклятие, наложенное несколькими магами, которых уже нет в живых, их потомки с помощью особого ритуала берут на себя (свои души и силы) ответственность за сотворенные чары. Заклятие должно узнать родственную своим творцам кровь и подчиниться. Только когда все его нити подпадут под власть «отрешающих», начинается второй этап. Маги отдают заклятию приказ о роспуске и, тщательно контролируя каждую нить из единого узора, постепенно расплетают его. Нити столь мощных чар нельзя разрывать, чтобы не вызвать катастрофы.
– Вам будет нужна моя помощь? – спросила ловившая каждое слово мага Минтана.
– Ваша и даны Дравелии, если мы решимся на сотворение этих чар, – признал Лукас.
– Но достанет ли у нас сил, чтобы расплести чары великих данов прошлого, если мы согласимся сделать это? – неуверенно вопросила колдунья, поводя плечами.
– Вам нужно будет лишь дать знать заклинанию, что вы родственны магам, его сотворившим, чтобы нити чар явили свою структуру и обрели подвижность, манипуляции же над заклятием производить буду я, мне же, если сработает эффект рикошета, и придется расплачиваться в случае неудачи, – успокаивающе улыбнулся Минтане и Мирей маг. – Магические энергии пройдут через вас, но ударят по мне.
– А что вы говорили о крови? Что это значит? – собравшись с духом, уточнила колдунья, несмотря на все предварительные разговоры о малой жертве рисующая в своем воображении боль и кровавые потоки, слишком крепко въелась в ее сознание мысль о нерушимости заклятия данов.
– Вам придется пометить своей кровью печати из таурита, именно на них закреплены концы нитей заклятия. Пометить – значит покрыть тонким, но сплошным слоем крови, текущей из нанесенных самим себе порезов. Только после этого я смогу начать работу, – честно признался Лукас, сочувственно глядя на колдунью.
– Печати не такие уж и большие, – вслух подумала Минтана и решительно объявила, не оставляя себе времени на дополнительные терзания и раздумья: – Если вы решите использовать эти чары, я буду помогать и постараюсь уговорить помочь Высокий Табурет. Темный принес большое зло в наш мир, но не меньшее зло сотворили те, кто своими чарами превратил Арродрим в его Узилище. Плененный, он обрекает наш мир на погибель, мне остается только верить, что, обретя свободу, Темный сдержит слово, и Алторан освободится от его присутствия. Я согласна рискнуть!
Пока Минтана и Лукас вели беседу, Мирей сидела в кресле, опустив голову и плотно сомкнув веки, руки жрица держала чашечкой, губы ее беззвучно шевелились, творя молитву или просто испрашивая совета. Но как бы то ни было, первой изумленно ахнула Элька:
– Мири! – А потом уже заметили и все остальные, ибо теперь происходящее было просто невозможно не заметить.
Ковшик ладоней эльфийки полнился золотистым живительным светом. Это сверкающее чудо росло и ширилось, стекая из рук по юбке Мирей, поднимаясь вверх по тонкой блузке, облекая девушку в одежды из ослепительного золота, окрашивая ее черные волосы в цвет спелой пшеницы. Хрупкая фигурка жрицы сияла, как восходящее солнце. Только если на светило было бы больно смотреть, то взгляды, устремленные на эльфийку, купались в расплавленном свете, нежно ласкающем все вокруг. На это дивное сияние хотелось смотреть бесконечно, душа стремилась окунуться в него целиком и раствориться в ласковом свечении, познавая живительное тепло. Сколь долго длилось волшебное истечение света, сказать не мог никто, но постепенно сияние потускнело, умеряя яркость, некоторое время оно еще сохранялось бледно-золотым ореолом вокруг Мирей, а потом исчезло, словно впиталось в поры ее гладкой, смугловатой кожи. Девушка открыла глаза, и друзья увидели, что в них, и прежде проблескивающих золотом, пылает тот самый дивный свет.
– Я так понимаю, мадемуазель получила ответ? – утвердительно спросил мосье Д’Агар, разнежившийся в ласковом свете, исходящем от девушки.
– И не один, – с искренней радостью улыбнулась Мирей. – Вы выбрали нужное заклятие, Лукас. Ирилия не возражает.
– Это было посвящение? – прямо спросил проницательный Гал, некогда хорошо, даже слишком хорошо знакомый с ритуалами светлых богов.
– Теперь я жрица второй ступени, – с достоинством отозвалась эльфийка, осеняя себя знаком древа. – Ирилия явила мне свою милость и дала благословение.
– Если не тебе, то кому?.. – риторически вопросил воин и склонил голову перед Мирей в знаке признания ее заслуг, но более волшебные изменения в присутствии посторонних команда обсуждать не стала.
– Вам нужна наша поддержка при разговоре с Высоким Табуретом? – проницательно уточнил у Минтаны интриган Лукас, возвращаясь к разговору.
Благодарная улыбка была магу ответом, колдунья весьма опасалась своей начальницы и не знала, как та отреагирует на шокирующие вести, попирающие устои данов, а тем более Минтана пока не представляла, как ей уговорить Дравелию не только смириться с происходящим, но и активно ему поспособствовать. Сама, следя за разговором Посланцев богов с Темным, заточенным в недрах Арродрима, недоверчивая колдунья убедилась в необходимости немедленных и, казалось бы, невероятных действий. Но, чтобы склонить на свою сторону твердую и столь же несгибаемую, как древесина столетнего шураба, Дравелию, по мнению Минтаны, требовалось нечто большее, чем все красноречие одной-единственной, пусть и очень умной и пользующейся высоким доверием властей колдуньи.
