До боли стиснув зубы, Мальцев смотрел, как городские жители расстреливают в упор своих же безоружных соотечественников. Это было страшно. Один из местных не выдержав, отбросил лук и спрыгнул со стены вниз на камни.
Наконец предводители войска степняков пришли в себя, против северной стены выстроилась группа лучников и пращников, которая принялась обстреливать стену и подступы к ней. Стражники и ополченцы, неся потери, были вынуждены укрыться и прекратить стрельбу. Поток обстрела стены был в несколько раз плотнее.
Строительство продолжилось и длилось до самых сумерек, а ночью состоялась вылазка. С каждого участка стены отобрали самых умелых воинов, по понятной причине в их состав попал и Федор. К этому времени ему и самому надоело сидеть сложа руки. Что-то внутри сопротивлялось подобному бездействию, жаждало схватки. Он боялся признаться себе, что желает видеть смерть этих самых людей за стеной. Видеть, как они корчатся, умирая и расплескивая свои внутренности по земле. Слышать их предсмертные вопли и бить, бить, бить… С трудом расслабив сжатые до белизны пальцы, парень прерывисто вдохнул. Было всё труднее держать себя в руках.
Наместник приказал производить вылазки маленькими группами. Эти небольшие мобильные отряды срывали защитные кровли, убивали не успевших разбежаться рабочих из числа степняков, и пока одна группа сдерживает растерянных охранников и неравномерно накатывающих из основного лагеря каффидцев, вторая группа разрушала вал и поджигала столбы с крышами.
После пары таких вылазок степняки соединили между собой защитные кровли, чтобы помешать проникновению за защитную линию и усилили охрану рабочих.
Эти несколько дней Федор запомнил урывками. Ополченцы во главе с назначенными старшинами таскали к стене камни и мешали раствор, изредка прерываясь на сон и еду. Каменщиками и немногочисленными оставшимися в городе гномами руководил уже знакомый Мальцеву Торбин.
Весело покрикивая на еле таскающих ноги строителей, гном успевал быть на всех местах стройки нисколько при этом не опасаясь непрекращающегося обстрела со стороны каффидцев. Работать сейчас на стене было чуть ли не опаснее, чем участвовать в ночных вылазках. От стрел и камней, каменщиков должны были защищать воловьи шкуры, которые время от времени обдавали водой.
Под предводительством гнома, стену удалось за сутки поднять на несколько локтей, на ней были устроены дополнительные башни для стрелков.
Иногда каффидцы предпринимали слабые разрозненные попытки проникнуть в город. Но это была скорее проба сил защитников, нежели полноценный штурм.
В то же самое время, со стороны горожан, снова начали проводиться ночные вылазки, впрочем, уже не наносящие сколь значимый урон степнякам, продолжавшим держаться настороже.
Доведя вал до уровня стены, каффидцы установили таран, который должен был пробить брешь. Наблюдающие со стены горожане осыпали вражеских солдат бранью, но не могли ничего поделать под плотным обстрелом со стороны лучников и пращников. Чтобы лишить защитников возможности отвечать на обстрел, на доски защитной кровли привязали заложников. В основном это оказались женщины и дети из захваченного обоза. Среди них местные узнали несколько горожан. Пленные были в ужасном состоянии, однако все еще живы.
Ночью группа из нескольких десятков воинов попытались спасти заложников, но попала в засаду и была полностью перебита на глазах у молчащих защитников города. После пары неудачных стихийных попыток, потеряв еще три десятка воинов, наместник приказал жестко пресекать подобные инициативы.
Утром, несмотря на самоотверженную работу каменщиков и защитников стены, степнякам все-же удалось пустить таран в ход. После первых же ударов стена задрожала. Бран приказал опускать со стены мешки набитые тряпками и разнообразным мусором, которые значительно осложняли точное направление и смягчали удары. Несмотря на эти ухищрения вскоре под ударами тарана стена начала шататься.
Ближе к утру, с согласия Тариуса, глава стражи организовал нападение на укрепления кочевников тремя отдельными группами. Воинам удалось незаметно выбраться из подземного хода. Благодаря неожиданному нападению отряд отбросил каффидцев к самому лагерю и удерживал их там, пока оставшиеся люди поджигали машины и защитные кровли.
Группа воинов в гробовом молчании снимала распятых на навесах людей, аккуратно складывая их на землю. Полковой маг тоже пошел на этот раз, хотя Федор не видел чтобы он пробирался вместе с ними под землей. Пинтус делал скорбную работу, проверяя состояние лежащих на земле людей. Судя по сумрачному виду старого лекаря, спасать было некого.
Мальцев находился в охранении группы ломающей укрепления и осадные сооружения. Часть группы поливала обломки маслом для лучшего возгорания, другая рубила укрепления и растаскивала камни.
Он сначала даже не понял, что привлекло его внимание. В грудь только кольнуло плохим предчувствием. Приблизившись к ряду лежащих на земле людей, он столкнулся глазами с отсутствующим взглядом старого лекаря. Увидев Мальцева, тот неуклюже попытался накрыть обрывками одежды, лежащее перед ним тело. Слишком медленно.
Федор словно на всём ходу натолкнулся на стену. Чувствуя, как в районе солнечного сплетения растет ком льда, парень скинул с тела, лежащего перед ним обрывки материи, бесцеремонно оттолкнув стоящих перед ним людей.
Старый маг что-то бубнил, легко прикасаясь костлявыми пальцами к плечу, но его слова доносились глухо, словно из-под воды. Жадно рассматривая тело изуродованной мертвой женщины, Мальцев пытался понять, что-то, что с каждой секундой ускользало от него все дальше и дальше.
Закрыв глаза на миг, он взял на руки невесомое тело Марты и рывком поднялся с колен, люди, молча стоящие вокруг, испуганно попятились. Видно было в его лице что-то дикое.
Пробежав под не успевшими заняться кровлями и кольями, парень осторожно положил девушку на обломки недостроенной осадной башни, не замечая жара близкого огня. Взметнувшиеся искры скрыли от невольных зрителей дальнейшее.
* * *
Отряд хорошо вооруженных воинов, еще несколько дней назад бывших простыми стражниками в забытом на границе городишке, ощетинившись копьями, стоял напротив хаотичной массы степняков. Пока их спасало только воинское умение, жестоко вдалбливаемое им главой стражи и его помощниками.
О! Теперь они были благодарны своим звероподобным наставникам, так ненавидимым ими в мирной жизни. И все равно их было слишком мало. Каждый из этой слаженной группы втайне мечтал услышать, наконец, этот проклятый сигнал отступления, и уже не один из них лежал на земле, истекая кровью, так и не дождавшись его.
Этот жалкий полусотенный заслон, степняки не снесли только потому, что оказались не готовы к разрозненному нападению и пешему бою. К тому же их было только незначительно больше, и мало кто имел хороший доспех.
Третья группа горожан напала на лагерь, осыпая его огненными стрелами, отчего, отсюда было заметно, как метались тени и весело полыхали шатры. Там и сосредоточились основные силы каффидцев, отражая мнимую атаку многочисленного врага.
