Что, если она по телефону прикажет всем оставить город? Попробуете обратиться к властям, которые находятся вне сферы влияния аркадцев, и в один голос рассказать о своем порабощении? Или направить их на Таймс-сквер либо в место, где собирается еще больше народу, чтобы они разоблачили Д. Д. Майкла и объявили о существовании наноимплантатов, которые управляют ими.
У Хендриксона кружится голова, тошнота подступает к горлу, словно прорвался какой-то гнойник, затопив кровью его желудок, лишив мозг кислорода.
Если она еще не совершила что-нибудь ужасное с этими шестьюстами скорректированными, причина тому одна: это еще не пришло ей в голову. Возможно, она была занята срочным делом – освобождением детей, переброской их в безопасное место и у нее просто не было времени сообразить, каким мощным оружием она обладает.
Существует способ изменения контрольной фразы, которая запускает механизм управления, делая человека готовым к получению новых инструкций: вместо «Поиграем в маньчжурского кандидата» может быть что-нибудь другое. Но Хендриксон не знает, как это делается, поскольку считалось, что ему это не понадобится.
– Прошу меня извинить, – говорит он Стейше и сотрудникам службы безопасности, словно обязан вести себя с ними вежливо, а это не так. Они стояли ниже его еще до коррекции, а теперь оказались в самом низу любой мыслимой кастовой структуры.
Хендриксон отходит в дальний угол бункера, чтобы поговорить по телефону. Пальцы слушаются плохо, и он лишь с четвертого раза правильно набирает номер Ивы Клейтнер, директора лаборатории в Виргинии. Голос Хендриксона дрожит, и это смущает его; он взволнованно сообщает Клейтнер о необходимости воспользоваться комнатой шепотов, чтобы как можно скорее изменить контрольную фразу. Он говорит открыто, потому что его телефон мгновенно шифрует речь, а телефон Ивы – мгновенно расшифровывает. Она отвечает:
– Наши добрые маленькие плебеи из Доменной Печи недавно получили апгрейд, комнату шепотов, так что мне нужно не более полутора часов.
– Отлично.
– А как насчет остальных наших деятелей – бродячих мертвецов из списка Гамлета, пролетариев на ключевых позициях, подстилок из «Аспасии»? Они разбросаны по всей стране. И ни у кого нет апгрейда. Мы даже не знаем, нужен ли он. Его произвели в Доменной Печи, но это особый случай. Чтобы изменить слова доступа, придется заняться каждым по отдельности.
– Что же делать, придется, чего бы это ни стоило.
– Даже если я отправлю всех моих доверенных людей, на это уйдут недели.
– Недели? Сколько же их всего?
– Если брать все слои общества – более шестнадцати тысяч.
Хендриксон почти никогда не чувствовал страха и теперь тоже не снисходит до него. Правда, он все еще дрожит, но от злости, которая чуть не переходит в ярость: как наглое ничтожество вроде Джейн Хок, используя сочетание животного инстинкта и слепого везения, смогло причинить им столько вреда?!
– Ничего не случилось бы, если бы эта бесстыжая тварь лежала в могиле, где ей самое место.
– Почему бы вам не заняться этим?
– Скоро займусь. Мы у нее на хвосте. А пока меняйте слова доступа для шести сотен человек здесь и для каждого в четырех «Аспасиях». Она знает только этих скорректированных. Прежде чем она проведает о новом коде, мы убьем ее либо скорректируем.
14
Пообедав, Ребекка и Джоли Тиллмен по внутренним коридорам вернулись в свой номер на втором этаже. Не включая света и помогая друг другу сориентироваться в темноте, они подошли к окну, раздвинули светонепроницаемые шторы и принялись разглядывать парковку, на которой оставили универсал Робби Стассена.
– Если они сидели у нас на хвосте до самого Рокфорда, – прошептала Ребекка, – то, значит, сейчас наблюдают за «бьюиком». Но я никого не вижу.
– Если это люди опытные, ты их сразу не увидишь, – прошептала Джоли. – Разве что перед нами два безнадежных мудака.
– Я больше не хочу слышать это слово, дорогая.
– Какое слово? – прошептала Джоли. – «Безнадежных»?
По парковке проехал «рейнджровер», его фары на мгновение выхватили из темноты закрытый фургон. Двигающиеся лучи осветили двух человек, сидевших за лобовым стеклом.
– Видела, ма?
– Боюсь, что видела. Один из них – тот, кто брал еду навынос?
– Не стану клясться своей хорошенькой попкой, но с этого места открывается превосходный вид на наш дурацкий «бьюик». А потому я склоняюсь к тому, чтобы использовать платоновский подход и сказать: да, это наши ребята.
– Платоновский? Что это такое?
– Реальный мир состоит из идей, а не из материальных вещей. Два типа в фургоне – это временная проекция некоей неизменной, подлинной идеи.
– Какой еще «неизменной, подлинной идеи»?
– Идеи зла. Это два мерзких преступных недоноска. Они привинтили жучок к нашему «бьюику». Куда бы мы ни поехали, они нас всюду найдут. Нам крышка.
– Ты права насчет жучка, дорогая. Но не насчет крышки.
– Если нам не крышка, почему мы говорим шепотом?
Вместо ответа Ребекка прошептала:
– Папа позвонит в девять часов. Он скажет, что делать.
– Еще два часа. А если за это время нас убьют?
– Значит, они так долго ехали за нами, чтобы убить, и все?
– Я не сказала «убить, и все». Может, они хотят украсть все твои деньги, несколько раз изнасиловать нас, а потом убить.
– Это тихий и очень приличный мотель, Джоли. Столько шума… Нет, вряд ли.
– Вовсе нет, если у них есть мастер-ключ, электрошокеры, хлороформ, если они умеют сдерживаться и не кричать «ах-ах-аха-а-а-а!» во время полового акта. Может, по мне этого не заметно, но я боюсь, ма.
Все это время Ребекка старалась не пугать дочь еще больше, но теперь пришла к выводу, что человек с татуированной змейкой – один из двоих, сидящих в фургоне, и надо как можно скорее оторваться от этой парочки. Вчера вечером Лютер, говоря по телефону, не сообщил ничего конкретного, но дал понять, что трагедия в отеле «Веблен» – часть чего-то большего, а поскольку он делает то, что должен делать любой порядочный полицейский, опасность грозит не только ему, но и всей его семье. Он предвидел угрозу, не столь серьезную, еще в пятницу, когда этот отвратительный Бут Хендриксон приходил к ним в дом. Прошло уже трое суток с тех пор, как он рискнул взять два анонимных телефона из сейфа для вещественных доказательств, чтобы звонить из Кентукки, не пользуясь стационарным аппаратом. Ребекка совершила ошибку, оставив «бьюик» без присмотра, пока они с Джоли были в банке: именно тогда на машину и установили передатчик. Найти его и удалить было невозможно, пока за ними наблюдали из фургона. Лютер наверняка скажет, что надо оставить «бьюик» – пусть двое громил наблюдают за брошенным автомобилем. И поэтому незачем ждать его звонка или звонить ему сейчас.
