Грациелла взяла внучку за руку:
– Вот что я тебе скажу, девочка: Альфредо любил твою маму, я это знаю, потому что он сам мне сказал. И Эмилио тебя любил, он просил твоей руки. Он не нуждался в поощрениях, он тебя любил, Роза. А теперь, дорогая, иди спать. Спокойной ночи. Я очень устала.
Роза ушла, не поцеловав бабушку на прощание. Оставшись одна, Грациелла испытала щемящее чувство одиночества. Она не ожидала от своих невесток такого отчаяния и гнева. Грациелла действительно почувствовала себя виноватой в том, что не взяла на себя заботы об их наследстве или хотя бы не проследила, чтобы работа Марио Домино была выполнена должным образом, но в основе ее решения лежала искренняя вера в то, что женщины должны освободиться от всех связей с мафией. Сейчас она была рада, что не рассказала о своих планах на завтрашнее судебное заседание.
Тереза не пошла спать, а осталась в кабинете, просматривая сотни писем и контрактов. Часа через два Мойра, которой не удавалось уснуть, тихо спустилась вниз и заметила под дверью свет. Она приоткрыла дверь и заглянула в кабинет:
– Что ты делаешь? Тебе тоже не спится?
Тереза сидела за столом, утонув в бумагах. Весь кабинет был завален папками и разрозненными документами.
– Кошмар! На то, чтобы разобраться в этих бумагах, уйдут недели. Но зато я нашла завещание. Хочешь посмеяться?
Мойра закрыла дверь и взяла в руки завещание.
– Послушай, я точно знаю, что у Фредерико были наличные и акции, так почему я не могу получить его деньги?
– Дон Роберто назвал Фредерико, Альфредо и Константино своими душеприказчиками и главными бенефициариями, они же являются его наследниками, а если Грациелла переживет сыновей, то наследницей становится она. Поскольку все трое умерли, все наследство переходит к Грациелле.
– Ты хочешь сказать, что мой муж мне ничего не оставил?
– О нет, напротив, ты его бенефициарий, но не единственная наследница. Имелось в виду, что братья должны прежде всего позаботиться о семье.
– Выходит, Фредерико оставил деньги и тебе тоже?
Тереза поправила на носу очки:
– Ладно, Мойра, не играй со мной в эти игры, мы все взрослые люди. Если хочешь, чтобы от тебя была какая-то польза, лучше передавай мне вон те связки бумаг в хронологическом порядке. Видишь, там сверху написан год: восемьдесят восьмой, восемьдесят седьмой, восемьдесят шестой… Я пытаюсь понять, с чем мы в результате останемся.
Мойра наклонилась к Терезе:
– Можно тебя кое о чем спросить? Когда папа решил выступить свидетелем на суде, он сделал это ради Майкла? Потому что Пол Каролла его убил? Я теперь об этом знаю, но мне все еще… – Мойра замялась.
Тереза сняла очки и устало потерла лоб:
– Что «все еще», Мойра?
– Я не понимаю, зачем убили всех? И кто? Что-то непохоже, чтобы копы очень спешили найти убийц наших мужчин, они нас даже не допросили. А ведь этот чертов Каролла не мог их убить, поскольку сидел в тюрьме!
– Мойра, нас просто использовали для устрашения всех остальных, кто хотя бы подумывает о том, чтобы заговорить.
Мойра почувствовала слабость в ногах. Тереза снова надела очки и вернулась к работе. Перебирая бумаги, она пробормотала:
– Они сложили счета вместе с платежками, и в результате я даже не могу понять, сколько человек еще находится у нас на содержании. Мойра, как ты себя чувствуешь?
– Я в порядке, просто… я впервые услышала все это. Как ты думаешь, нас не собираются преследовать? Ну… то есть если мы начнем влезать в эти дела, интересоваться бумагами и все такое?
Тереза рассмеялась:
– Нет, Мойра, мы всего лишь женщины. Сердцем семьи были мужчины, и это сердце вырезано. Не осталось никого, чтобы отомстить за убийства или продолжить дело, которое начал папа. Нам придется носить траур до самой смерти и держать рот на замке.
Тереза стала просматривать очередную подшивку. Мойра обратила внимание, что она перевернула страницу, потом вернулась назад. Тереза прищурилась и постучала ногтем по папке.
– Странно, вот это – предложение о покупке фабрики кафельной плитки, датированное маем восемьдесят пятого. А здесь, – она порылась на столе и взяла в руки другой лист гербовой бумаги, густо заполненный машинописным текстом, – предложение купить ту же фабрику, с которым к Домино обратились два года спустя. Цена ниже первоначальной. Как раз под твоим локтем лежат приходно-расходные книги по продажам и экспортные заказы. Фабрика два года нормально работала, бизнес расширялся. Почему же они предложили меньшую цену? Похоже, Домино это тоже насторожило. Предложения поступили от некоего Витторио Розалеса. Пытаясь найти его координаты, я все перерыла, но не нашла ничего, кроме номера абонентского ящика в Риме. Кстати, на всех контрактах в правом верхнем углу что-то начертано рукой Домино. Что бы это значило? – Тереза протянула Мойре текст контракта. – Надпись подчеркнута да еще и обведена красным фломастером. Как ты думаешь, что тут написано?
Мойра взяла лист бумаги и поднесла его поближе к лампе:
– По-моему, тут написано «Паролла».
– А я думаю, «Каролла».
Обе женщины вздрогнули и повернулись на голос. Они не слышали, как София открыла дверь в кабинет.
– Мне не спалось, – сказала она, как будто извиняясь за свое вторжение.
Тереза сняла очки и потерла глаза:
– Большинство готовых контрактов, которые остается только подписать, и те, на которых уже стоят подписи Грациеллы и нового поверенного, написаны на имя Витторио Розалеса. Ты когда-нибудь о нем слышала?
София отрицательно покачала головой. Тереза в задумчивости пососала дужку очков.
– Думаю, мы наткнулись на что-то важное. Этот Розалес может служить ширмой для Кароллы.
– Что? Ты серьезно?
– Абсолютно. Меня навели на эту мысль пометки Домино, сама посмотри. Видишь надпись в правом верхнем углу? Как по-твоему, разве это не «П. Каролла»?
София взглянула на документ и согласилась. От волнения и нервного напряжения Тереза даже задрожала.
– Если я права, значит у Кароллы были весьма серьезные мотивы убивать наших мужчин. Он начал скупать наши компании еще до своего ареста и, как видите, продолжал заниматься этим, даже сидя в тюрьме. Посмотрите на даты. Прокурор сказал, он сомневается, что убийства наших мужчин заказал Пол Каролла. Говорит, у него были основания желать смерти дона Роберто, так как тот давал против него показания, а Альфредо, Константино и Фредерико не могли выступать свидетелями, значит их и убивать незачем.
София сжала кулаки:
– Мои малыши точно не были свидетелями.
Тереза кивнула:
– Верно, так зачем их всех убили? Это кажется бессмысленным. И полицейские, и прокурор твердят, что нашу семью истребили в устрашение всем потенциальным свидетелям, и мы им поверили. Но если Пол Каролла задумал прибрать к рукам все компании Лучано… Если бы доказать, что Витторио Розалес – его подставное лицо.
