– Я бы хотел вас еще кое о чем спросить, – сказал Пирелли.
Три женщины посмотрели на него в ожидании. Пирелли открыл записную книжку, перевернул несколько страниц, потом захлопнул ее и сказал:
– Энрико Данте. – Тереза положила руку на талию Софии. – Это имя вам что-нибудь говорит? Он был партнером Пола Кароллы.
Тереза покачала головой:
– Никогда о нем не слышала.
Пирелли посмотрел на всех трех женщин по очереди, попрощался и вышел из комнаты. Тереза молча открыла парадную дверь, и он так же молча вышел.
Когда за Пирелли закрылась дверь, он медленно спустился по лестнице и пошел по посыпанной гравием подъездной аллее. Машину он оставил за воротами. Внезапно комиссар остановился и оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на дом, лужайку, сад. Из-за кустов выглядывал капот темно-синего «фиата», похожего по цвету на его собственный и находящегося примерно в таком же плачевном состоянии. Это была взятая напрокат машина, на которой приехал Лука и которую он постарался по мере возможности спрятать.
Пирелли лишь бегло взглянул на «фиат», его мысли занимало в это время другое: в глубине души комиссар понимал, что София была права, он воспринимал убийство мужчин семьи Лучано как очередной эпизод кровавых разборок, постоянно происходящих в среде мафиози.
Вернувшись в полицейское управление, Пирелли открыл шкаф с картотекой и вынул файл с фотографией детей Софии Лучано. Затем приколол фотографию на свою доску объявлений, сняв с нее все остальное.
– Значит, правду говорят, что вы беретесь за дело семьи Лучано?
Пирелли озадаченно посмотрел на Анкору:
– Откуда вы знаете? Я и сам только сейчас об этом подумал.
Анкора пожал плечами:
– Ну, ходят слухи, что Милан дал добро на то, чтобы вы остались. Я думал, что это только слухи… то есть я знаю, что вы хотели поскорее вернуться домой.
Пирелли улыбнулся, качая головой:
– Похоже, кто-то прочел мои мысли.
Анкора положил на письменный стол два рапорта.
– Я не уверен на сто процентов, но думаю, что убийца воспользовался стреляющей тростью, сделанной в начале восемнадцатого века. Трость разбирается на три части, верхняя выполнена в форме головы лошади.
Пирелли схватил лист бумаги.
– Вы ее нашли?
– Нет, но я получил рапорт об ограблении на вилле «Палагония». Кража со взломом, украдена всего одна вещь: старинная стреляющая трость.
Пирелли нахмурился и стал перечитывать рапорт о краже трости.
– Из этой штуки не стреляли уже лет шестьдесят-семьдесят. Если убийца действительно воспользовался именно ею, значит над ней кто-то очень хорошо потрудился.
Анкора кивнул:
– Трость украдена ночью накануне убийства Кароллы. Наши люди сейчас обходят всех оружейников, которые могли бы выполнить такую работу.
Пирелли встал и быстро зашагал к двери. Уже выходя из кабинета, он распорядился:
– Поезжайте на виллу «Палагония» и покажите фоторобот Луки Кароллы. Нужно узнать, бывал ли он там. – Помедлив, он добавил: – И вот еще что, прихватите из картотеки фотографии тех двух типов, чьи трупы нашли в клубе «Армадилло», может, их кто-нибудь узнает… и займитесь конторами по прокату автомобилей, надо выяснить, не арендовал ли наш друг машину.
Анкора вздохнул. «Ничего не скажешь, отдавать приказы Пирелли умеет. Интересно, чем он сам собирается заняться?»
Пирелли готовил факс в Штаты. Даже притом, что Лука Каролла был нелегальным эмигрантом, он обязательно на каком-то отрезке времени где-нибудь учился. Комиссар просил навести справки в школах, колледжах и других учебных заведениях в районе последнего известного местожительства Кароллы. Лука родился в сорок девятом, приехал в Штаты с отцом… наверняка подростком он был где-нибудь кем-нибудь взят на учет. Пирелли требовалась недавняя фотография Луки Кароллы.
– Он проглотил всего пару ложек, – сказала София. – Мойра растолкла две таблетки могадона и подмешала в суп, но… ты меня слушаешь?
Тереза открыла выдвижной ящик стола.
– Да-да… эта штука была в сумке Морено… Помнишь, в той сумке, в которой мы привезли документы из клуба? Вот она, смотри.
Она взяла в руки верхнюю часть трости с набалдашником в форме лошадиной головы, потом достала вторую часть и приладила на место.
– Это однозарядный пистолет, видишь? Пуля вставляется в лошадиную голову, в ухе находится предохранитель, а чтобы выстрелить, нужно оттянуть назад голову… Джонни Морено – убийца, я уверена. Это оружие почти в точности соответствует тому, о котором говорил комиссар Пирелли.
София почувствовала слабость в коленях и села.
– Что нам делать дальше?
– Помалкивать. Как только он поправится, откупимся от него, и пусть уходит, как мы договаривались.
– Чем же, интересно, мы откупимся? Мойра взяла из клуба всего несколько сот долларов, хотя я просила ее не брать ничего… Господи, говорила же я, не трогай деньги! По-твоему, его устроят несколько сотен долларов? Он может нас шантажировать, подумай, ведь он слишком много о нас знает! Если мы оставим его у себя, мы превращаемся в соучастников убийства! Нет, надо позвонить в полицию.
– Отлично, хочешь позвонить Пирелли? Ну давай, я посмотрю, как ты ему объяснишь, почему ни словом не обмолвилась о Морено, пока он тут сидел. Ты была в клубе и не хуже всех нас понимаешь, что Данте убил Морено. Если он прикончил и Кароллу, так мы должны ему медаль за это дать! Валяй, звони Пирелли, пусть меня арестуют.
София посмотрела в глаза Терезе, и ей стало страшно, потому что под внешней бравадой скрывалось что-то еще, она это чувствовала, но не понимала, что именно.
– Что ты натворила?
Тереза попятилась, и София поняла, что чутье ее не обмануло.
– Я сделала это ради нас всех, просто не смогла удержаться. – Она сняла очки и обхватила голову руками. – Я сделала это ради нас.
– Что?
Тереза подошла к сейфу, повозилась с замком и открыла дверцу. В сейфе стопками лежали толстые пачки долларов и лир.
– Когда я возвращалась за сумочкой Мойры, я забрала все деньги из сейфа Данте.
Потрясенная София молча уставилась на стопки купюр, потом перевела взгляд на Терезу:
– Сколько здесь?
По крайней мере, София не подняла крик. Тереза почувствовала себя немного увереннее.
– Достаточно, чтобы решить вопрос с доками и складами. Я составляла список необходимых дел и подсчитывала, во что они обойдутся…
София прервала ее:
– Мне ничего этого не нужно. Я побуду с мамой, но как только закончатся слушания в суде, я уезжаю. Ты украла деньги, и пусть это будет на твоей совести.
