Хоть это было запрещено, Пирелли накопал земли из цветочной клумбы. Когда он принес ведро домой, Лиза ждала его на пороге.
Сначала она предъявила ему пепельницу, в которой лежали окурки турецких сигарет со следами губной помады, а потом швырнула на пол грязные простыни.
– С каких это пор ты стал сам менять постельное белье? А я тебе скажу – с того дня, как привел сюда шлюху, мерзавец!
Пирелли молчал, и Лиза перешла на крик:
– И ты еще называешь себя детективом? Неудивительно, что тот парень до сих пор разгуливает на свободе, ведь ты не можешь даже привести в дом женщину, а потом уничтожить улики! Ну что ж, справляй Рождество здесь, пусть твоя шлюха составит тебе компанию, потому что я ухожу!
Пирелли тяжело опустился в кресло и, по-прежнему ни слова не говоря, зажег сигарету. Лиза встала перед ним, уперев руки в бока. Глаза ее метали молнии.
– Ты что же, не хочешь ничего сказать? И даже не попытаешься оправдаться?
Он пожал плечами, избегая ее взгляда. Раздосадованная его молчанием, она метнулась в спальню и захлопнула за собой дверь. Было слышно, как она плачет. Пирелли медленно затушил сигарету и пошел к ней. Она лежала, свернувшись калачиком на неразобранной постели, и рыдала. Он сел рядом:
– Лиза… Лиза, послушай меня…
– Как ты мог привести кого-то в нашу постель? Как ты мог так со мной поступить?
– У меня нет никаких оправданий. Я виноват, прости. Если хочешь, я уйду. Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Да! Убирайся, оставь нас одних! Я тебя ненавижу! – Помолчав, она спросила: – Кто она? Я ее знаю?
– Нет, ты ее не знаешь.
– Как давно это продолжается?
– Это было всего один раз. Я и сам не понимаю, как это случилось. Мне очень стыдно. Это все, что я могу сказать, – если тебе от этого станет легче.
– Ты все еще встречаешься с ней?
Пирелли покачал головой, не в силах смотреть ей в глаза. Лиза с удивлением заметила, что он чуть не плачет.
– Ты любишь эту женщину?.. Джо? – Она подошла к нему и толкнула его в плечо. – Ты влюблен в эту сучку?
Он схватил ее за руку. Она попыталась вырваться, но он держал крепко.
– Послушай, я перед тобой извинился, и хватит об этом. У нас с ней все кончено. А я не хочу это обсуждать.
– Ах вот как? Отлично! Ты приводишь в нашу квартиру женщину, спишь с ней на моей кровати, а потом заявляешь, что не хочешь это обсуждать! Да катись ты ко всем чертям!
Она вырвалась и наотмашь ударила его по лицу. Он повернул голову, но защищаться не стал. Лиза набросилась на него с кулаками. Ей хотелось сделать ему больно. Однако Пирелли увернулся и показал на дверь. Их перепуганный сын заглядывал в спальню.
Лиза крикнула:
– Иди к себе в комнату, Джино! Я сейчас к тебе приду… Ну же, Джино, делай, что я говорю!
Мальчик тихо вышел, и Пирелли закрыл дверь, оставшись стоять спиной к жене. Вздохнув, он спросил:
– Чего ты хочешь от меня, Лиза? Ты хочешь, чтобы я ушел?
Она взяла с туалетного столика носовой платок и высморкалась.
– Не знаю. Нет, я просто не понимаю, как ты мог так со мной поступить!
Пирелли смотрел на ее беспомощное, залитое слезами лицо и чувствовал себя последним негодяем. Он подошел к ней и ласково потрепал по плечу:
– Клянусь, я сам не знаю, как это получилось. Но что было, то было, и словами тут не помочь.
– Ты меня уже не любишь?
Он погладил ее по щеке.
– Я люблю тебя, Лиза, люблю… – Покраснев, он виновато взглянул на нее. – Послушай, я попытаюсь загладить свою вину. Мы поедем отдыхать втроем. Теперь, когда я закончил дела в Палермо, мы можем отправиться сразу после Рождества. Что скажешь?
– Не знаю, Джо. Я так расстроена… И все-таки мне не понятно, как ты мог меня обмануть?
Лицо его окаменело.
– Я не обманывал тебя, Лиза, поверь. У нас с ней все кончено. Мы больше никогда не увидимся.
Он обнимал ее, целовал в волосы, в шею, а она прижималась к нему и плакала.
– Не надо, Лиза, не плачь, пожалуйста.
Рождество прошло довольно неприятно. Лиза при каждом удобном случае вспоминала его измену. Даже когда они занимались любовью, она спрашивала, так ли она хороша, как «та женщина», имея в виду Софию. Пирелли был уверен: если бы не ее постоянные намеки, он бы думал о Софии вдвое меньше. Он знал, что должен опять с ней встретиться, и даже вынашивал мысли о том, чтобы бросить жену, но в конце концов отказался от этих планов, потому что не хотел потерять сына.
Он терзался чувством вины, порой впадая в депрессию. Ему не давало покоя сознание собственной несостоятельности. Он неудачник, он упустил Луку Кароллу, и, хоть никто не мог придраться к его работе, это сильно выбивало его из колеи.
Пирелли решил не выходить на работу после рождественских праздников, а взять причитающийся ему отпуск, однако планы его изменились после звонка одного старого приятеля. Детектив Карло Джиганте расследовал убийство Нино Фабио. Он позвонил Пирелли с просьбой об услуге. Не мог бы Пирелли найти Софию Лучано? Ему надо ее допросить. Пирелли спросил, в чем дело, но Джиганте не стал отвечать, сказав, что предпочитает обсудить эту тему у себя в кабинете. Пирелли согласился. Он не имел понятия о том, что София сейчас в Нью-Йорке.
Майкл Барзини не находил себе места от волнения. Люди, которые снабдили его наличными деньгами для покупки имущества вдов, теперь с нетерпением ожидали документов, дававших им все права на владение компанией Лучано. Он здорово просчитался, когда решил взять женщин на испуг, отобрать у них документы, а денежки прикарманить. Если наверху узнают, что их казначей попал в затруднительное положение, это может поставить под угрозу все порученные ему сделки, не говоря уж о его жизни.
Выйдя из своего номера, он направился к подземной автостоянке, расположенной в двух кварталах от отеля «Плаза». Погруженный в глубокое раздумье, он спустился по пандусу и пошел к своей машине, роясь в кармане в поисках ключей, потом остановился и подобрал ключ зажигания, даже не взглянув на «линкольн».
Когда Барзини открыл дверцу, ему что-то крикнул служащий автостоянки, который в это время мыл одну из машин. Барзини огляделся, но служащий как раз протирал обод колеса, и его не было видно за машиной. Барзини захлопнул дверцу и завел мотор, потом обернулся и закинул руку на кресло, задним ходом выезжая со своего парковочного места. В этот момент с заднего сиденья что-то упало. Барзини перевел рычаг передач в режим парковки и нагнулся посмотреть, что это было.
В тусклом свете гаража было трудно что-либо разглядеть, и Барзини, открыв перчаточное отделение, достал оттуда фонарик и посветил на пол за свое кресло… Все равно не видно! Тогда он опустил руку пощупать, что же такое упало. Ухватившись за что-то мягкое, он потянул на себя.
