София так ничего и не сказала в ответ. Ей захотелось плакать, когда Грациелла обняла ее и погладила по голове:
– Он хороший мальчик, только очень стеснительный. Возможно, когда вы узнаете друг друга получше…
И вдруг София приникла к ней с такой силой, что почувствовала запах духов и мягкий бархат траурного платья на щеке. В этом движении было столько отчаяния, что Грациелла сначала насторожилась, но потом приласкала девушку и посмотрела ей прямо в глаза.
– В этом доме было столько горя, София, – сказала она, целуя девушку в щеку. – Я буду молить бога, чтобы ты нашла в нем только счастье.
Такого поворота событий она не ожидала. За ней, Софией Висконти, решил ухаживать старший сын дона Роберто Лучано. Если она захочет, ей ничего не стоит войти в эту семью, стать одной из Лучано, о чем она всегда мечтала. Ее сын – единственное препятствие, которое стоит у нее на пути и может разрушить ее блестящее будущее.
София вылезла из постели, разделась и подошла к зеркалу, чтобы хорошенько разглядеть, не осталось ли следов… Ее тело было прекрасно и безупречно, кожа чиста и шелковиста, талия по-девичьи тонка. Ничто не указывало на то, что она уже мать. Она стояла перед треснувшим зеркалом, проводя рукой по животу и бедрам, и неожиданно упала на колени и стала шептать молитву. Никогда в жизни из ее сердца не исходила такая жаркая молитва, даже тогда, когда она так хотела, чтобы Майкл к ней вернулся. Она молилась о том, чтобы никто не предал ее, перебирая в руке четки как одержимая.
Молитвы не спасли ее от кошмарного сновидения. Ей казалось, что она слышит плач своего сына, видит его лицо, маленькие ручки, которые тянутся к ней. София проснулась в холодном поту. Она заплакала, укоряя себя и одновременно убеждая в том, что наступит день, когда она расскажет Константино о своем сыне, о Майкле.
Наутро она сожгла свой дневник. Фотографии сына у нее не было, и она не сомневалась, что в Палермо никто не знал ни о ее беременности, ни о романе с Майклом.
София пересчитала свои сбережения и, вместо того чтобы приняться за работу, отправилась в город. Потратив полдня и исходив с десяток магазинов, она купила два платья, недорогих, но приличных – как раз то, что нужно. Она должна выглядеть невинной, скромной и в то же время благородной девушкой. Никогда прежде София не ощущала себя настолько уверенной в себе. Явившись в отель, она заявила хозяину, что не намерена больше убирать номера и согласна только стоять за стойкой. Так она сможет заработать на жизнь, но ей больше не хочется, чтобы Константино Лучано целовал ее огрубевшие руки.
София стала частой гостьей на вилле «Ривера». Грациелла нашла в ней приятную собеседницу и с нетерпением ждала каждого ее приезда. София рассказала ей о том, как они с матерью уехали из Палермо из-за ее болезни, как ей приходилось работать в монастыре и деревенской гостинице. Она была очень осторожна и старалась не приукрашивать свое прошлое, потому что это легко было проверить при желании. Она не утаила даже того, что одно время работала в кафе в Палермо.
Каждый раз все происходило по заведенному обычаю: после чая ее и стеснительного Константино оставляли одних на веранде. Иногда он начинал заикаться от волнения и краснел. Сначала он не очень понравился Софии – ее смущал его чуть крючковатый нос, – но затем она к нему привыкла и сочла вполне привлекательным. Его мягкость и трогательная наивность импонировали ей. В то же время в Константино чувствовалась твердость характера, которую она высоко ценила в мужчинах. Они подолгу гуляли по саду, взявшись за руки. Софию не покидало ощущение, что за ними постоянно наблюдают. Константино ни разу не попытался поцеловать ее, довольствуясь тем, что пальцы их рук были тесно сплетены. В конце концов София сама обняла его и подставила губы для поцелуя.
Она не ожидала, что это ей так понравится. Константино казался не менее пораженным, чем она сама, и привлек ее к себе.
– Я люблю тебя, София. Я люблю твой голос, твою походку, твой запах, твои волосы, люблю… Я хочу, чтобы ты стала моей женой. – Он с такой силой сжал ее в объятиях, что у нее перехватило дыхание.
Когда он отпустил ее, у него было такое взволнованное лицо, что она невольно рассмеялась, запрокинув голову. В этот момент их видел Роберто Лучано, который подъезжал к дому на машине. Его никто не ждал, он хотел сделать семье приятный сюрприз.
Поцеловав жену, он первым делом спросил, кто эта девушка. Грациелла заранее продумала, как скажет мужу о Софии, как заставит его свыкнуться с мыслью о невестке, которую не он сам, а Константино приведет в дом, но теперь смешалась и покраснела, как ее стеснительный сын.
– Ты помнишь девушку, которую Альфредо привез в дом?
– Альфредо привозил много девушек, я не помню всех. Что они делают там в саду?
– Константино ухаживает за ней. Если ты перестанешь кричать, я все объясню.
– Ухаживает? Здесь? И ты это позволяешь?
– Конечно позволяю. Он пригласил ее к нам. Мальчик влюбился.
Даже после стольких лет брака Роберто мог смутить ее своим хмурым взглядом. Грациелла не сразу нарушила воцарившееся молчание.
– Она сирота, ей всего семнадцать лет. У нее никого нет, даже родственников…
– Пусть убирается из моего дома. Я не люблю, когда тут чужие люди. Попроси ее уехать по-хорошему.
– Этот дом и мой тоже. Я не стану этого делать. Она милая девочка, и он ее любит.
Роберто бросился на веранду и крикнул, чтобы Константино шел домой. Альфредо, который возился с мотоциклом, вздрогнул от неожиданности, услышав голос отца. У него сжалось сердце от страха. Так было всегда, с самого детства: даже если он ни в чем не провинился, его охватывал ужас от такого отцовского тона.
София видела, как Константино побледнел, заслышав голос отца, и напрягся.
– Отец, он вернулся…
Он нервно поправил узел галстука, хотя тот был в полном порядке, и пригладил волосы. Печально улыбнувшись Софии, он предложил ей вернуться, но при этом не взял ее за руку. София сделала это сама и до самого дома не отпускала его похолодевшие от волнения пальцы.
Грациелла ждала их на веранде. Даже она казалась встревоженной и, укладывая в пучок на затылке выбившуюся оттуда прядь волос, сказала, что отец просил их подождать его в гостиной. Она знаком попросила Софию задержаться, а Константино вошел в дом.
– Он сегодня в дурном расположении духа. Может быть, тебе лучше познакомиться с ним в другой раз? Ты не против?
София кивнула и собралась вернуться в сад, когда на веранду вышел Константино и позвал ее:
– София…
Он продемонстрировал невероятную решительность: взял ее за руку и повел в дом.
– Мама, София будет моей женой, и нечего ее прятать от отца, даже если он не в духе…
Мальчики сидели рядышком на низкой софе. Грациелла налила в бокал шерри, а Константино придвинул Софии стул и ласково коснулся ее щеки, когда она усаживалась. Грациелла никому не предложила выпить, и не успела она заткнуть пробкой хрустальный графин, как в гостиную вошел Роберто Лучано.
